Пауза.
Теперь вы входите.
МУЖЧИНА. Вошел.
ЖЕНЩИНА(строго). Дайте мне эту книгу.
У вас были пустые руки.
МУЖЧИНА. У меня были пустые руки. В квартире — разве это можно назвать квартирой? — было темно; она накрасилась, как девушка перед любовным свиданием.
ЖЕНЩИНА. Как старая женщина, находящая еще силы для самоуважения…
«Войдите», — сказала она, и грим (он был не самого высокого качества) выглядел на ней как восточная маска. Под ним — множество морщин образуют географическую карту ее истинной личности…
Глазам — радость, рту — немного горечи, лбу — беспокойство, заботы, страхи: просто жизнь… всегда готовая завершиться… никогда не завершенная.
Темнота.
Мужчина в глубине сцены сидит за столом.
Он постукивает кулаком через одинаковые промежутки времени — удары немного приглушаются простыней.
В центре рядом с книгой стоит Женщина, опустив руки.
Напевает.
ЖЕНЩИНА. За дверью стояли мужчины.
Стояли мужчины.
Стояли мужчины.
(Ad libitum.)
МУЖЧИНА. Меня это раздражает.
Пауза.
Женщина прекращает напевать. Шепчет.
ЖЕНЩИНА. Все мужчины в штатском. И это не штатское. На них штатские коверкотовые пальто, и все одинаковые.
МУЖЧИНА. Это действительно раздражает. Или наводит тоску. Не знаю.
ЖЕНЩИНА. Мне понадобилось некоторое время, слишком много времени, чтобы понять: эти пальто были формой.
Словно мираж за только что открытой дверью. Мираж, из которого рождалась надежда.
Слишком много времени. Это ни на что не похоже. Может быть, секунда.
И тут входит первый. «Можно войти?» — делал вид, что спрашивает. Он уже вошел.
МУЖЧИНА. Начни сначала.
ЖЕНЩИНА. За дверью стояли мужчины.
Стояли мужчины.
Стояли мужчины. (Все громче и громче, все сильнее и сильнее. Потом останавливается. Резко. Она словно на грани обморока, затем приходит в себя.)
Мужчина встает.
Так?
МУЖЧИНА(подходит к ней со спины). Откуда я знаю.
ЖЕНЩИНА. Когда это было?
МУЖЧИНА. Что?
ЖЕНЩИНА. Это. То, о чем я говорила. О чем напевала.
МУЖЧИНА. Всегда. Везде.
Однажды я скажу тебе кое-что.
Однажды мне тоже будет что тебе сказать.
ЖЕНЩИНА. Что?
МУЖЧИНА. Не сейчас. Когда-нибудь.
Сейчас не могу.
Не знаю почему.
Из-за всего этого во мне что-то оборвалось.
Понимаешь?
ЖЕНЩИНА. Нет.
МУЖЧИНА. Здесь, сегодня что-то во мне оборвалось. Можно это понять, нет?
ЖЕНЩИНА. Возможно.
Пауза. Очень долгая.
Мужчина возвращается к столу, весь сгорбленный.
Он постарел.
Я должен начать все сначала.
Пауза.
Мужчина тянет за простыню и опрокидывает разбитый стул. Это придает ему сил.
МУЖЧИНА. «НУ ЧТО Ж, ПОПРОБУЕМ: ОГРОМНЫЙ, НЕУКЛЮЖИЙ, / СКРИПУЧИЙ ПОВОРОТ РУЛЯ!» — говорил Осип Мандельштам / он остался / жил в революции среди / остался / жил / испытывал / «ОГРОМНЫЙ, НЕУКЛЮЖИЙ, / СКРИПУЧИЙ ПОВОРОТ РУЛЯ!»
ЖЕНЩИНА. Зачем ты так кричишь?
МУЖЧИНА. Не знаю.
Это возвращается. Вот и все.
ЖЕНЩИНА. Здесь не надо кричать.
МУЖЧИНА. Да. Наверное. Не сейчас, во всяком случае.
Пауза.
Женщина упрямо продолжает стоять в центре сцены.
Мужчина передвигается с трудом, держа в руках простыню.
Он выглядит жалко.
ЖЕНЩИНА. И когда это произошло. Я хочу сказать: для него, для нее, для Осипа, для Надежды. Когда. Точно.
МУЖЧИНА. Ты имеешь в виду, в первый раз?
ЖЕНЩИНА. Да, в первый раз.
МУЖЧИНА. Ну хорошо.
Пауза.
По его виду мы понимаем, чего ему стоит предаваться подобным воспоминаниям.