ШАРЛЬ. Потому что если это страна для евреев, значит, она обязательно набита терапевтами и дантистами.
КЛАРА. И больными тоже. В первую очередь больными, Шарль! Они едут туда со всего мира со своими болезнями, страданиями, муками. И со своими зубами.
Шарль закончил завтрак и развернул газету. Пауза.
Ты ее уже читал. Это вчерашняя.
ШАРЛЬ(откладывает газету и смотрит Кларе в глаза). И что дальше?
КЛАРА. Мне тут сказали про одну молодую женщину, она приехала из Марокко.
ШАРЛЬ. Марокканка?
КЛАРА. Да нет, она как мы.
ШАРЛЬ. В каком смысле «как мы»?
КЛАРА. Ну еврейка.
ШАРЛЬ. Ашкенази?
КЛАРА. Да нет, она оттуда.
ШАРЛЬ. Откуда «оттуда»?
КЛАРА. Из Марокко!
ШАРЛЬ. И что дальше?
КЛАРА. Что «что дальше»?
ШАРЛЬ. Какая связь с Жизелью из Тулузы?
КЛАРА. Она ищет зубоврачебный кабинет.
ШАРЛЬ. Кто ищет кабинет?
КЛАРА. Эта марокканка.
ШАРЛЬ. Скажи ей, пусть едет в Израиль.
КЛАРА. Я с ней не знакома.
ШАРЛЬ. Тогда зачем ты мне об этом говоришь?
КЛАРА. Она хочет переехать на постоянное место жительства в Париж.
ШАРЛЬ. Не понимаю, ей что, плохо в Марокко?
КЛАРА. Она оттуда уже уехала.
ШАРЛЬ. В Марокко не осталось гнилых зубов?
КЛАРА. Все ее пациенты уезжают из Марокко.
ШАРЛЬ. С какой стати?
КЛАРА. Откуда я знаю? Это ты, в отличие от меня, с утра до вечера читаешь «Монд».
ШАРЛЬ. Преимущественно страницу некрологов.
КЛАРА. Пациенты уезжают, она тоже уехала.
ШАРЛЬ. Она поступила неправильно, и ее пациенты тоже.
КЛАРА. Почему неправильно?
ШАРЛЬ. Там Третья мировая война будет гораздо менее ужасной, чем здесь.
КЛАРА. Ничего не поделаешь, поздно, она уже здесь. Она хочет открыть в Париже свой кабинет и подыскать себе клиентуру из числа как бы это сказать…
ШАРЛЬ. Можешь не говорить, я понял.
КЛАРА. В общем, я подумала…
ШАРЛЬ. Что толку с того, что ты думаешь?
Пауза.
КЛАРА. Я больше не могу здесь оставаться. Вижу на улице монашенку, у меня подкашиваются ноги, а потом часами сердцебиение… А чего стоит постоянно видеть полицейских, жандармов, да тех же соседей по дому… Ну просто… (Вздыхает.)
Шарль молча читает газету.
Клара убирает со стола.
Звонят в дверь. Пришел первый пациент.
Шарль встает, надевает белый халат. Клара бежит открывать.
ХОР. Вот так, благодаря упорству Клары, автор (он же Жан-Клод, он же ЖК), когда ему исполнилось четырнадцать лет и три месяца, стал раз в неделю посещать брюнетку с южным акцентом и полной грудью, у которой всегда было хорошее настроение, на которой зимой и летом был розовый халат с короткими рукавами и которая никогда не покусывала нижнюю губу. И, что больше всего нравилось ЖК, разражалась бурным смехом в ответ на любое его бурчание. Часто, в особенности когда предстояло лечить так называемые зубы мудрости, расположенные в глубине рта, ей приходилось касаться, а порой даже облокачиваться на руку ЖК самой выступающей частью розового халата. В такие моменты автор боялся пошевелиться из опасения потерять контакт. Он перестал зацикливаться на боли и страхе, целиком сосредоточиваясь на этом необъяснимом тепле, которое вдруг приливало к совсем другой части его тела. И то, чего Сподеку не удавалось добиться увещеваниями и угрозами, розовый халат Марокканки достиг мгновенно и без всяких усилий: ЖК взял за правило тщательно чистить зубы, в особенности в те дни, когда в очередной раз собирался к зубному врачу. Поскольку Клары больше не было, у Сюзанны как-то само собой отпало желание сопровождать ЖК — ему даже не понадобилось ее об этом просить. Зато он попросил и даже потребовал купить ему длинные брюки.
СЮЗАННА. Длинные брюки, чтоб ходить к зубному врачу? Еще чего не хватало!
ЖК. По-твоему, красиво сидеть у нее в кресле в коротких штанах, задрав кверху ноги?
СЮЗАННА. При Сподеке ты не делал из этого проблемы.