КЛАРА. На иврите.
ШАРЛЬ. Ну вот…
КЛАРА. Что «вот»?
ШАРЛЬ. Для меня иврит все равно что китайский.
КЛАРА. Это быстро придет.
ШАРЛЬ. Научиться хотя бы стонать на иврите…
КЛАРА. Они всех вновь прибывших сразу отправляют на курсы…
У Шарля снова спазм. Он закрывает рот руками. Клара бросается к нему.
ШАРЛЬ(отстраняя ее). Брось! Пусть все выйдет! Пусть выйдет все, что там внутри! Им для их новой страны нужен новый человек!
КЛАРА. Жизель тоже нам поможет.
Шарль корчится от боли над умывальником, тщетно пытаясь вызвать рвоту.
Может, попробуешь два пальца в рот.
ШАРЛЬ(отрицательно мотая головой). Надо, чтобы все вышло также, как вошло, само собой. (Тяжело дышит, трогает рукой лоб.)
КЛАРА. Тебе кажется, у тебя температура?
ШАРЛЬ. Да нет, почему?
КЛАРА. У тебя болит голова?
ШАРЛЬ. Спроси лучше, что у меня не болит, сэкономишь время.
КЛАРА. Шарль…
ШАРЛЬ. Да, что?
КЛАРА. Фотографии.
ШАРЛЬ. Ты о чем?
КЛАРА. Где наши фотографии, альбомы с фотографиями?
ШАРЛЬ. На мебельном складе.
КЛАРА. На складе?
ШАРЛЬ. Вместе с книгами, безделушками, подшивками газет и…
КЛАРА. Вся наша память на складе?
ШАРЛЬ. Слишком тяжело, чтобы тащить с собой.
КЛАРА. Разве мы не договорились, что возьмем фотографии?
Пауза.
ШАРЛЬ. Если бы на складе у Кальберсона нашлось место для меня, я бы сам охотно там остался, вместе с другими лишними вещами.
Внезапно раздаются звуки песнопения. На мгновение они замолкают, прислушиваясь.
Что еще там такое?
КЛАРА. Ты тоже слышишь?
ШАРЛЬ. Ну да, слышу.
КЛАРА. Значит, это не только у меня в голове.
ШАРЛЬ. Нет, это у меня в голове тоже.
Вслушиваются в слова песнопения.
Пойди посмотри.
КЛАРА. Я?
ШАРЛЬ. Кто же еще?
КЛАРА. Одна?
ШАРЛЬ. Клара, я не в состоянии куда-то тащиться, не в состоянии! (У него отрыжка.) Ты же видишь!
Песнопение продолжается. Клара выходит, шатаясь. Оставшаяся открытой дверь хлопает на ветру. Песнь заполняет пространство. Шарль — в промежутках между спазмами — бормочет ее слова. Потом вдруг бросается к раковине, блюет мимо нее.
Входит растерянная Клара.
КЛАРА. Шарль, это ужасно.
ШАРЛЬ. Согласен, тошнотворно, но по крайней мере наконец все вышло.
КЛАРА. Монашенки, кругом монашенки, их столько… Они наводнили всю палубу… И поют, и поют… Ты бы только видел!
ШАРЛЬ. Дай тряпку.
КЛАРА. Какую тряпку?
ШАРЛЬ. Любую. Куда они едут?
КЛАРА. К своим святым местам.
ШАРЛЬ. К каким святым местам?
КЛАРА. Туда, к нам.
Шарль вытирается, вытирает пол, садится и смеется.
У тебя это вызывает смех?
ШАРЛЬ. Истории про монашек всегда вызывали у меня смех.
КЛАРА. От этого просто голова кругом идет. Они поют, веселятся, некоторые водят хороводы.
ШАРЛЬ. Похоже, качает не так сильно.
КЛАРА. Качает так же, просто ты уже привык.
ШАРЛЬ. Ко всему привыкаешь. Почти ко всему…
Внезапно раздается хасидская песня. Христианское песнопение постепенно затихает. Шарль и Клара слушают, сидя на своих койках. Хасидская песня звучит все громче.
КЛАРА. Хорошо поют.
Шарль смотрит на нее, ничего не говоря, потом ложится.
Пойду посмотрю.
ШАРЛЬ. На кого?
КЛАРА. На наших.
ШАРЛЬ. Может, тебе там попадется «Монд», мне начинает не хватать страницы некрологов.
КЛАРА. Скоро будешь читать свои некрологи на иврите.