ФОНАРЬ. Кто?
КАБЕЛЬ. Ты видел его когда-нибудь? Он к тебе приходил?
ФОНАРЬ пожимает плечами.
ФОНАРЬ. Ты чё? Ко мне?
КАБЕЛЬ наблюдает, как ФОНАРЬ мучается с ножницами, чтобы обрезать ровно. У него ничего не получается.
КАБЕЛЬ. Давай, подровняю.
ФОНАРЬ. Нет… Вдруг кто-нибудь войдет.
КАБЕЛЬ. Ну и что?
ФОНАРЬ. Не хочу, чтоб меня, бля, снова в чем-то заподозрили…
КАБЕЛЬ. В чем?
ФОНАРЬ. Что я педрила.
КАБЕЛЬ. Знаешь, как говорят? Иди лесом. (Берет ножницы и подравнивает волосы, но у него это получается еще хуже.) Ты мог из этого дреды сделать.
ФОНАРЬ. Хочешь, чтобы меня лысые замочили?
КАБЕЛЬ. Здесь нет лысых.
ФОНАРЬ. А Нацист?
КАБЕЛЬ. Да понты одни…
ФОНАРЬ. А железо под окном — правда?
КАБЕЛЬ утвердительно кивает.
ФОНАРЬ. Кто-то уже напоролся?
КАБЕЛЬ. Ты должен был стать первым.
ФОНАРЬ. Спасибо, что предупредил… Я бы точно прыгнул, если б не ты…
КАБЕЛЬ. Да ладно… Сочтемся… По опыту знаю, поводов до хера будет! (Закончил стрижку.) Вроде все. (Смотрит внимательно на Фонаря. Морщит нос.) Блядь! Не получилось.
ФОНАРЬ ощупывает остатки волос на голове.
ФОНАРЬ. Я фигею, чего ты мне тут настриг?
КАБЕЛЬ. У брата Павла есть машинка, сходи к нему.
ФОНАРЬ сидит на кровати. Смотрится в маленькое зеркальце. Рядом на своей кровати КЕРМИТ.
ФОНАРЬ. А Кабель — что за кликуха? По кабелям, что ли, спец?
КЕРМИТ. Да уж спец, все виды знал, все сечения…
ФОНАРЬ. А, электрик?
КЕРМИТ. Лучше всего такой, трехжильный — от этого ему больше всего досталось. Посмотри. (Показывает фотографии.)
ФОНАРЬ смотрит, на лице у него появляется гримаса отвращения.
ФОНАРЬ. Вешался?
КЕРМИТ. Нет, это его предок. Повесил когда-то сынка в сортире…
ФОНАРЬ. В сортире? Охренеть. А что, предок на кабельном заводе работал?
КЕРМИТ. Тссс… не парься, на фига… Я спиздил эти фотки у монахов, им они уже ни к чему… А нам еще могут пригодиться.
ФОНАРЬ. Ну да, повесим над кроватью. (Еще раз просматривает фотографии.) Ну и месиво. У чувака лица нет.
КЕРМИТ. Видел? А сейчас есть…
ФОНАРЬ. Это тоже он?
КЕРМИТ. Ну, нехило он его кабелями, а?
ФОНАРЬ. Б-о-о-о-же! На фига ты мне это показываешь?
КЕРМИТ. А ты что думал… откуда Утюг-то? Сам видел.
ФОНАРЬ. Так это же его этот… Арнольд.
КЕРМИТ. А Телка, как думаешь, почему он сюда попал?.. Здесь все стуканутые, только братья — святые!
Затемнение.
БРАТ ПАВЕЛ ведет урок. Постоянно кто-нибудь поднимает руку, БРАТ ПАВЕЛ дает ученикам слово. Они задают вопросы, а он старается на них ответить.
МЕЛКИЙ. А гладить циклопа?
БРАТ ПАВЕЛ. Не понял.
КЕРМИТ. Ну, гонять лысого — тоже грех?
БРАТ ПАВЕЛ. Грех.
ПАХАН. А порево?
БРАТ ПАВЕЛ. Я не знаю, что ты понимаешь под словом «порево», но, по-видимому, да.
ТЕЛКА. А кореша обокрасть тоже грех?
БРАТ ПАВЕЛ. Тоже.
НАЦИСТ. А если случайно кого-нибудь пырнуть?
БРАТ ПАВЕЛ. Случайно?
НАЦИСТ. Ну, например, в автобусе?
КЕРМИТ. Или в подземном переходе, или в подъезде?
БРАТ ПАВЕЛ. Тоже.
УТЮГ. Тогда все грех?
БРАТ ПАВЕЛ. Не все.
КЕРМИТ. А целка может мне… того?..
БРАТ ПАВЕЛ. Не может!
МЕЛКИЙ. А что можно с ней делать?
БРАТ ПАВЕЛ. Ничего… Ну, то есть не совсем… Много вещей можно…
ВСЕ (ржут). Ха-ха-ха!
КЕРМИТ. Палку бросить?
БРАТ ПАВЕЛ. Нельзя…
НАЦИСТ. А чтоб в рот взяла?
БРАТ ПАВЕЛ. Ни в коем случае!
МЕЛКИЙ. Тогда все грех.
БРАТ ПАВЕЛ. Не все.
ТЕЛКА. А если кинуть лоха на сотню или больше… на штуку, две… Это же не очень большой грех? Чувак же мог потерять или по доброте отдать.