Затемнение.
Все сидят тесной кучкой. Возможно, это то же место, где они только что молились. В центре ПАХАН, который отдает указания. Он говорит, понизив голос, чтобы не услышал никто из посторонних. ФОНАРЬ стоит в стороне, он ведь новенький.
ПАХАН. Слушайте, пацаны, надо залезть в дом навороченного итальянца и забрать ребенка.
НАЦИСТ. Навороченного? Это как?
ПАХАН. Получится примерно по 5 кусков на рыло.
КЕРМИТ. Ни хера себе, сколько бабла!
ПАХАН. Не спеши, все надо обмозговать. Ты, Утюг, получишь бабки и купишь маски и перчатки.
УТЮГ. О’кей. Будет сделано.
ПАХАН. Перед делом получите пушки…
КАБЕЛЬ. Ураааааа!
ПАХАН. Липу.
НАЦИСТ. Липу?
ПАХАН. А на хрен нам нужны настоящие? В четырехлетнюю мелочь будешь стрелять?
ФОНАРЬ (иронизирует). Можно еще маманю замочить.
ПАХАН. А ты, блядь, не встревай.
УТЮГ. А где вы этого пацана хотите держать? Здесь?
НАЦИСТ. У меня на прицеле один подвал.
УТЮГ (издевательски). Прикольно, на куче угля, с крысами…
КЕРМИТ. Он прав, если ребенок заболеет или еще чего похуже, бабло мимо носа пролетит.
ПАХАН (Фонарю, агрессивно). Тебе что-то не нравится?
ФОНАРЬ. А если у итальянца есть охрана или собаки, ротвейлеры, тогда что? Будете в них из своих концов стрелять, пиф-паф?
ПАХАН. Не пизди. За день до этого мы все разведаем, чтоб облома не вышло.
КЕРМИТ. Можно я?
ПАХАН. Я беру малыша, он меньше в глаза бросается. (Кермиту.) Ну а ты чего можешь?
КЕРМИТ. Мы уже такое проворачивали с пацанами с нашего двора, почистили один магазин.
УТЮГ. Рыбный, что ли?
КЕРМИТ (стушевавшись). Да нет, оптовый.
УТЮГ. Пивной ларек небось? (Всем.) Так ужрались, что их всех тут же и повязали.
КЕРМИТ. Утюг, ты что, блядь, пиздишь? Получить хочешь? (Подскакивает к Утюгу, но Пахан разводит их.)
ПАХАН. Классно, если б дверь открыла его баба. Итальянец подозрительный, надо будет его сразу связать. Утюг, купишь еще скотч, только хороший.
УТЮГ. Скотч — самое оно.
ПАХАН. И ни к чему там не прикасаться. Связать родителей, рты им заклеить, чтоб не выли, и забрать мобилы на всякий. И за детеночком аккуратненько наверх.
НАЦИСТ. Говоришь, итальянец на бабле сидит?
ПАХАН. Ну, сидит, это метафора такая.
НАЦИСТ. Мета… блядь, что? То есть не лежит?
ПАХАН. Он лавэ в банке держит. Надо его заставить, чтоб все снял, только и делов. Забираешь сумку, и все.
ФОНАРЬ. Ты забыл о пацанчике.
ПАХАН. Ты чего приебываешься, новенький?
КЕРМИТ. Фонарь будет его нянчить!
ПАХАН. Нет! Блядь, если ему не нравится, пусть уебывает, больше бабла выйдет на рыло.
ФОНАРЬ. Я свою часть пожертвовал бы на часовню святого Франциска.
КЕРМИТ. Пиздишь?
ФОНАРЬ. А ты?
КЕРМИТ. Ну, не знаю… Музыкальный центр куплю.
КАБЕЛЬ. А я сваливаю.
ФОНАРЬ. Куда?
КАБЕЛЬ. В… Англию, или в Ирландию, или в Мексику, там меня предок не найдет.
НАЦИСТ. Утюг поедет в санаторий худеть.
УТЮГ. Да я себе столько жратвы куплю…
ПАХАН. Пацана продадим за границу, будут еще бабки… Можно монахам сколько-нибудь подкинуть, пусть радуются, они ничего ребята.
ФОНАРЬ. Про Телку забыли.
НАЦИСТ. Телке дадим на новое платье! Ха, ха, ха!
Затемнение.
Келья БРАТА ПАВЛА. БРАТ просматривает учебники, готовясь к завтрашним занятиям. Посреди кельи робко стоит ТЕЛКА.
БРАТ ПАВЕЛ. Ну что у тебя?
ТЕЛКА. Брат Павел, что значит спасенный?
БРАТ ПАВЕЛ перестает писать. Внимательно смотрит на ТЕЛКУ.
БРАТ ПАВЕЛ. С чего вдруг такой серьезный вопрос?
ТЕЛКА. Я хочу знать…
БРАТ ПАВЕЛ. Встречаешься с Господом лицом к лицу и можешь на Него смотреть.
ТЕЛКА. В небе?
БРАТ ПАВЕЛ. Можешь назвать это раем или Божьим домом.
ТЕЛКА. И у меня тоже есть шанс?
БРАТ ПАВЕЛ. Милосердие Божье безгранично.