А почему, собственно?
…В том-то и загвоздка… Собственно, где-то глубоко во мне засело ощущение, что я торопился жить и хотел умереть молодым, но все прегрешения, которые мне приходят в голову, довольно абстрактные. Короче, я точно знаю, что должен сидеть, но не знаю, за что именно. Просто у меня такое чувство, что я должен сгнить в тюряге и горжусь этим.
Черт… Кто бы мог подумать…
Ха! К тому же мне охота разнести вашу тюрягу к едрене фене, чтобы камня на камне не осталось! Собственными руками! Спалить!
Ничего себе… Какие-то Балканы в миниатюре у нас дома… Что за идиот сказал, будто это просто мышца… Будто пересадить ее — то же самое, что почку…
И любоваться на пламя, и даже если меня на коленях будут умолять, чтобы я нассал в огонь, взять и не нассать!
Позвольте вам напомнить, что вы в немецкой клинике… пардон… тюрьме…
Е…ть их всех! Е…ть немцев! Сукины дети! Почти что все смахивают на пидоров. А бабы похожи на мужиков, хоть сейчас на войну! Тут только черные еще смотрятся более-менее. Остальные постоянно в кого-то рядятся, кто в итальянских безработных, кто в американских бандитов — не страна, а какой-то театр трансвеститов… Да, еще желтые. Эти держат фасон. Что ни говори, а я ни разу не видел на улице желтого в каком-нибудь дурацком прикиде. Нет, они маскарад не устраивают. Таскают на горбу свои валторны с виолончелями, реализуя перспективные планы. Только мой народ, будто люмпены какие-то, норовит выдать себя за непонятно кого. Ну точно как русские, как поляки, как гэдээровцы! Ходят в спортивных костюмах с отливом, пьют пиво из банок и кидают их куда ни попадя! Скоро своего от русского не отличишь! Мое сердце этого не выдержит и лопнет, ведь оно помнит и другие времена. Я должен был родиться желтым. Или наоборот — черным. Но не повезло! И мне ничего не остается, как заделаться узником совести и податься на нары, чтоб потом подпалить эту вашу тюрягу… и любоваться…
…и не нассать…
…вы читаете мои мысли, молодой человек, пусть горит как можно дольше…
…наша страна, должно быть, вас страшно достала…
Что нам, черт возьми, с ним делать?
Ведь его нельзя сейчас выпускать.
Нам повезло: он и сам того же мнения.
Все у него перемешалось.
Славянское сердце и германский разум…
Искренность, эмоциональность и критический склад ума…
С одной стороны — поджечь, а с другой — гражданская ответственность за будущее страны…
Родные подадут на нас в суд…
Они привезли нам ювелира…
А назад получат какого-то Бакунина…
Слава богу, что еще по-польски не заговорил…
А черт его знает, на каком он думает…
К счастью, мысли подслушать невозможно…
Мы должны его усыпить…
С какой целью?..
Пусть себе поспит… пусть проспится, вдруг это пройдет…
Действительно, как проспится…
Да-да, надо дать ему немного времени…
Потому что, если подумать, хоть сердце у него и польское, зато кровь немецкая, и как только она разойдется по самым дальним уголкам, вплоть до головы, в смысле до мозга, все должно прийти в норму…
Господа! Мы же врачи! Кровь может иметь Rh плюс, Rh минус, быть первой, второй, третьей группы, но кровь не имеет национальности…
Вот именно… скорее всего так… а иначе получается какая-то дикость дремучая…
Но, с другой стороны, вы ведь сами невооруженным глазом видите: произошла странная, преудивительная и внезапная метаморфоза, явившаяся следствием пересадки обыкновенной, казалось бы, мышцы…
Давайте подбросим его психиатрам…
Прекрасная идея, жаль, невыполнимая. Тем более что он не с ума сошел, а просто несколько изменил мировоззрение…
Аминь. То есть ничего не остается, как сделать укол и положиться на целебное воздействие сна…
На всякий случай приготовьтесь — вдруг понадобится его держать…
Лучше б я работал врачом в Кишиневе…
Хор должен быть мудрее всех, потому что хор — он ниоткуда.
Участники хора — старики и старухи, которые уже однажды умерли.
Участники хора — духи, которые немало повидали на своем веку.
И еще — тела, которые немало перечувствовали.
Я б хотел, чтобы хор был мудрее своей песни.
Жизнь слишком сложна, чтобы доверить ее персонажам пьесы.