МАТЬ. На стене отпечатки рук.
ОТЕЦ. Он захочет ее одеть.
СЕСТРА. У мамы до колен натянуты колготки.
ОТЕЦ. Она, видимо, защищалась.
СЕСТРА. У нее ободраны ладони.
ОТЕЦ. Он переставит в доме мебель.
СЕСТРА. Начнет смотреть детские фотографии.
МАТЬ. Перед этим сходит в соседний магазин за продуктами.
ОТЕЦ. Разогреет в микроволновке пиццу.
МАТЬ. Помоет посуду после еды.
СЕСТРА. Пойдет в лес.
МАТЬ. Всю ночь просидит на дереве… Дрожа, как затравленный заяц…
Пауза.
СЫН. Борьба закончилась.
СЕСТРА. Мама любила жизнь больше всего на свете.
ОТЕЦ. Его глаза прожгли мне дыру в спине.
СЫН. У меня никого не осталось?
ОТЕЦ. Утром он поедет к сестре.
СЕСТРА. Он слушал Nine Inch Nails.
ОТЕЦ. Поедет на моей машине.
МАТЬ. На руке часы с Микки Маусом.
СЕСТРА. Добрался за 20 минут.
ОТЕЦ. Припаркуется в конце улицы.
СЕСТРА. Прошел через теннисные корты.
ОТЕЦ. На лифте не поедет.
МАТЬ. В коридоре никого нет.
Стучит.
СЕСТРА. Стоял в дверях.
СЫН. Не могу покончить с собой.
ОТЕЦ. Достанет пистолет и положит на стол.
МАТЬ. Дочь заваривает ему чай.
СЫН. Я люблю горячее молоко.
МАТЬ. Он ложится на кровать.
СЕСТРА. Я его обняла.
ОТЕЦ. Он заснет.
СЕСТРА. Я его люблю.
ОТЕЦ. Она свяжет ему руки.
СЫН. Мне было бы стыдно смотреть деду в глаза.
СЕСТРА. Когда я вошла с полицейскими в дом родителей, было абсолютно темно.
ОТЕЦ. Жена лежит в коридоре на чердаке.
СЫН. Она оказалась слишком тяжелой, чтобы ее перенести.
ОТЕЦ. В гостиной оперная музыка на полную громкость.
СЕСТРА. В камине горел огонь.
МАТЬ. Патроны валяются на полу.
ОТЕЦ. Мы начали кричать.
СЕСТРА. Мы перекрикиваем музыку.
ОТЕЦ. «Ромео и Джульетта» Прокофьева.
СЕСТРА. Диск работал в режиме повтора.
СЫН. Отец лежит в ванной.
СЕСТРА. Он лежал на спине, прикрытый простыней.
ОТЕЦ. Жена накрыта простыней.
МАТЬ. Он совершил это в нашем доме.
СЫН. У меня не было выбора.
ОТЕЦ. Ты чувствуешь свою вину?
СЫН. …
СЕСТРА. Ты стрелял в родителей?
СЫН. Я должен был.
Я хочу умереть.
Я не знал, что делать.
МАТЬ. Прокурор говорит, что он не достоин жить среди людей.
СЫН. Ты отвернулся от меня.
ОТЕЦ. По-моему, он понимает смысл предъявленного ему обвинения.
СЫН. Речь об убийстве.
МАТЬ. Он не знает, убил ли родителей, или это был только сон.
СЕСТРА. Сказал, что хотел бы, чтобы родители ушли достойно.
СЫН. В нас живет страх чего-то большего.
Хорошо, что у меня нет детей.
МАТЬ. Я ношу его фотографию в кошельке.
СЫН. «И да будут слова сии, которые я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем. И внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая»[5].
СЕСТРА. Прочитал наизусть.
ОТЕЦ. Ни на минуту не присел, пока шло судебное заседание.
СЫН. Повесьте меня в центре города.
СЕСТРА. Врачи…
МАТЬ. Психические расстройства не обнаружены.
СЫН. Скоро я встречусь с родителями.
Я не боюсь смерти.
Я видел и испытал больше других.
Я не по своей воле появился на свет.
Если я кому и сочувствую, то только себе.
ОТЕЦ. Пошатнулся.
СЕСТРА. Я поддержала его.
МАТЬ. Под занавес.
ОТЕЦ. Плачет.
СЕСТРА. Неожиданно поднимается.
МАТЬ. Открывает окно.
СЫН. Свежий воздух.
СЕСТРА. Тишина.
МАТЬ. Встает на подоконник.
ОТЕЦ. Прыгает.
СЫН. Лечу.
СЕСТРА. Тишина.
Дорота Масловская
«ДВОЕ БЕДНЫХ РУМЫН, ГОВОРЯЩИХ ПО-ПОЛЬСКИ»
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ПАРХА
} — двое бедных румын, говорящих по-польски
ДЖИНА
ВОДИТЕЛЬ
ЖЕНЩИНА
ДЕД
ПОЛИЦЕЙСКИЙ
БАРМЕН
ГАРДЕРОБЩИЦА ХАЛИНА
ВЕСЕК
Мартини росе, мартини бьянко, мартини кашель.
Мартини росе, сейченто, лос трабантос, буэнос-айрес.
Феличита, чинквоченто, сейченто, феллатио.
Мирей матье, кантаре, роми шнайдер, доброе утро.
Он воет, она ему: заткнись. Он: это наша народная румынская песня. Нельзя отрываться от своих корней, детка. Вон, тут еще царапины, они как вцепятся, я на газ, поцарапали мне всю машину. Самый дорогой лак, черный металлик.
Этот странный случай имел место произойти в моей машине, следующей из Варшавы в Тчев…
И вели себя странно, знаете, как они представились… Мы из Румынии, хотите, флаг покажу. Да какой флаг? Какой флаг?
Я им так и сказал: при чем тут колбасные обрезки? Какие, на фиг, колбасные обрезки? Сажай свою подружку в машину, диктуй адрес, и я пришлю тебе колбасных обрезков. Воспользуйся своим единственным шансом, сделай бутерброд себе с подружкой. СВАЛИВАЙ.
Мы с женой остановились у бензоколонки, когда к нам подошли две очень подозрительные личности, в том числе одна из них, женщина, была беременна, прикидываясь говорящими по-польски лицами румынской национальности. Жена проходит курс химиотерапии, одну грудь ей уже отрезали, все время забываю, левую или правую, и…
Но его подружка — такая была подружка, что как вцепилась в дверь, так и не отпустила, даже когда я нажал на газ. А я сказал, о нет, со мной, блин, такие номера не пройдут.
Это отвратительно. Это исключено.
Я сказала нет, потому что не могу взять их в машину, поскольку машина зарегистрирована на фирму, а также из-за бросающейся в глаза клетчатой сумки, из-за которой я не могу их подвезти, на что они ответили…
И странно так смотрела. Выражение лица у нее было точь-в-точь как у заливной рыбы. Муж ответил, что, к сожалению, взять их с собой совершенно невозможно, но они были такие наглые. Когда мы отказали, они стали ужасно плакать и ругаться.
Я сказал: нет. Нет. Потому что нет.
Ну и эта его подружка бух на землю, аккурат перед машиной, сама виновата. Вот тут разлеглась, ну, говорю: это уж слишком. Давай-ка, стерва, давай, я тебя отутюжу. И еду прямо на нее, вот так. А она бежать. Только пыль столбом. Вот до чего наркота людей доводит.
Заправившись, я пошел расплачиваться, а когда вернулся, мой сын, 10 лет, спросил, бывают ли румыны, говорящие по-польски. Я, конечно, ответил, что нет, потому что он у меня ребенок впечатлительный, да чего там говорить, слегка отстающий в развитии от ровесников, вот и придумывает себе разные небылицы.