КРИСТИАН. Я с самого начала сказал: только не в ближайшие два-три года.
ТАМАРА. Ну да, это долгий процесс с переживаниями в сексуальной области, но также и в разговорах, когда ты постоянно натыкаешься на границу, где замечаешь: о’кей, он не хочет об этом говорить. А если разговор и начинается, то исходит только с моей стороны.
КРИСТИАН. Большую часть времени она отсутствовала, а когда наконец появлялась дома, то сразу заговаривала об этом и чудовищно на меня давила.
ТАМАРА. То есть его это совсем не занимало.
КРИСТИАН. Потом ей захотелось непременно поехать в отпуск.
ТАМАРА. Я его пригласила. То был первый отпуск за четыре года. Мы снова захотели посвятить время друг другу.
КРИСТИАН. Стоило только лечь на шезлонги, как она снова заводила этот разговор.
ТАМАРА. Но кто он такой? Что он о себе думает?
КРИСТИАН. В этом отпуске она хотела забеременеть.
ТАМАРА. В какой-то момент мое терпение лопнуло, и я подумала: с моим мужем явно что-то не то.
КРИСТИАН. Она не оставила мне шансов.
ТАМАРА. И мы расстались.
КРИСТИАН. Может быть, у нее и был бы шанс, если бы она нашла другой подход. Без этого давления… Соблазнить, например… Если бы она меня соблазнила.
ТАМАРА. Да, я его напугала. Но это не входило в мои намерения. Я хотела все с ним обговорить. Я хотела равноправия, чтобы это была общая задача.
КРИСТИАН. Нет. У меня нет желания иметь детей.
ТАМАРА. Вот если бы я могла вернуться назад, я бы не стала все обсуждать заранее. Я бы попыталась набраться храбрости и не говорить о том, как трудно бывает с детьми.
КРИСТИАН. Потом она пришла однажды утром и объявила, что мы расстаемся.
ТАМАРА. Решение пришло внезапно. Я вдруг проснулась и поняла: хватит ждать, что он сам сделает шаг навстречу и скажет: «Ну хорошо, давай попробуем». Это давление ничего не даст. У меня словно пелена с глаз упала. Было очень больно и вместе с тем я почувствовала свободу, потому что эти вечные муки и искушения — в них тоже нет ничего хорошего. И когда от них удается избавиться, это супер. Да и Кристиану больше не придется ощущать на себе давление. Для него это тоже хорошо.
КРИСТИАН. Мы продолжали вместе жить и вместе спать.
ТАМАРА. Я просто озвучила то, что мы теперь, собственно, в разводе, чтобы чувствовалась разница.
КРИСТИАН. Поначалу я был в отчаянии.
ТАМАРА. На самом деле вся разница заключалась в том, что мы стали жить по отдельности. Об этом стало известно.
КРИСТИАН. Я бы с ней никогда не расстался.
ТАМАРА. Он постоянно твердил: «Ты сама порвала отношения, я об этом никогда не думал и никогда бы не сделал этого». Но я между тем пришла к убеждению, что бездействие — это тоже действие, ибо оно заставляет искать новые выходы. Чтобы он изменил точку зрения? Не могу себе представить, что такое еще может произойти.
КРИСТИАН. Теперь она перемывает мне косточки.
ТАМАРА. Для меня он был то, что надо. И даже теперь, когда я говорю, что он был то, что надо, мне это дается с трудом. Для меня он как был, так и есть то, что надо. Соответственно теперь я в той стадии, когда я разбираюсь сама с собой — может, он все-таки и не то, что надо.
КРИСТИАН. Может, оно еще и появится, это желание завести ребенка, но я что-то сомневаюсь.
ТАМАРА. У меня просто был такой пунктик — забеременеть. И если начистоту, я иной раз задумывалась: если все-таки этому суждено случиться с Кристианом, то что он вообще за тип? Ему легче разойтись, чем укреплять отношения, и мысль, что у меня, его собственной жены, еще-пока-жены, может быть ребенок от кого-то другого, для него не так ужасна, как мысль о том, что у нас будет общий ребенок. Разве это не абсурд?
Я думала об этом только однажды — в свой сороковой день рождения. Мне не хотелось детей, я просто размышляла, и ответ был ясен. У моего партнера были дети, у двух моих бывших партнеров были дети, в Бразилии я работала на проектах с уличными детьми… То есть вокруг меня все время крутились дети, но сама я никогда не ощущала потребности заводить собственных. У меня всегда было чувство, что есть очень много детей, лишенных близкого человека. Я в любой момент могу стать близким человеком для чужого ребенка.