ШЕРИФ. Как далеко сегодня видно!..
ДОКТОР. Наш старый город… и наша старая река…
БЛАНКА. Все такое близкое… и такое далекое…
ФИЛИПП. Девять километров. Или двадцать пять лет!
СИРИУС. По реке плыли плотогоны… Вода была чистая, а после купания мы легли под ольху.
ЛУПИНО. Говорят, две тысячи лет тому назад там восседал этот… (Доктору.) Ну, тот, как его звали…
ДОКТОР. Цезарь Марк Аврелий[10].
БЛАНКА. Боже мой, и туда, наверх, сколько раз мы ходили!.. Тогда здесь еще совсем ничего не было… только густой ельник, под которым краснели рыжики…
ШЕРИФ. А там, на теплых скалах, было полно гадюк…
СВЕТАК.[11] Теперь здесь асфальт… гостиница… мотель… А в здоровом горном воздухе приятно пахнет высокооктановым бензином.
ФИЛИПП (к Лупино). Приятель, а тебя в горы как-то совсем не тянуло!
ЛУПИНО. Мотор немного перегревается, а вообще-то нет ничего лучше «Волги». Ездит как танк.
СВЕТАК. Хотел бы я иметь ваши заботы, ребята!
ЛУПИНО. У тебя есть машина?
СВЕТАК. Нет. Я коплю на вертолет.
МОНИКА (нетерпеливо). Послушайте… Послушайте же! (В наступившей тишине слышится нежный приближающийся звук колокольчика идущего стада. Моника, как зачарованная, слушает.)
МОНИКА. Не знаю, поверите ли вы мне… Я уже, наверное, года три не видела корову! (Тишина. Все слушают звон колокольчиков.)
ШЕРИФ Это одна из самых старых мелодий, которую мы забываем… (Тишина, слышен только чистый разливающийся звон колокольчиков.)
ДОКТОР (цитирует), «…тот, как видишь, позволил моим коровкам бродить, а мне на полевом стебельке песню играть…»
ЛУПИНО. Марк Аврелий?..
ДОКТОР. Вергилий[12].
ЛУПИНО (бормочет). Стебелек… Стебелек… (Доктору.) А как на латыни будет, например, «офсайд»?
БЛАНКА. Ах, Лупино, ты знал на латыни только одно слово! Servus!.. Я как сейчас вижу… ты медленно тащишься к доске… да, ты сидел здесь… за изрезанной партой передо мной… (Изображает в пространстве старый класс.) Здесь был проход, а там — кафедра…
СИРИУС. Там, наверху, висел крест…
ДОКТОР. Здесь стояла печь… там была раздевалка…
МОНИКА. Зимой на одежде таял снег… От нее пахло сыростью, как будто она тлела…
СВЕТАК. На географии под этой одеждой хорошо дремалось.
ШЕРИФ. А здесь находились четыре окна… За месяц перед выпускными экзаменами вынуждены были их завесить…
БЛАНКА. А под ними благоухали липы…
МОНИКА. Когда дул ветер… липовый дождь медленно падал в реку. (Тишина. Слышны звуки колокольчиков, доносящиеся от идущего стада. Одноклассники как будто что-то старались прочувствовать, что-то вдохнуть в себя, словно хотели уловить неуловимое.)
СВЕТАК. Гимназию уничтожили — санация. И липы ликвидировали. Вырубили всю набережную и проложили реку. Теперь она течет прямо, как доска.
ШЕРИФ (возле «окон»). Не странно ли это?.. Я еще чувствую аромат тех лип… Он у меня в носу… тот старый, медовый липовый запах… возможно, это связано с памятью ощущений или с…
ФИЛИПП. Кордош! Не разглагольствуй!.. И сядь!.. (Сидя за «кафедрой», пародирует слегка хрипловатым голосом.) Класс, садиться! (Официальным тоном.) Садитесь, уважаемые! И точно так, как двадцать пять лет тому назад! (Одноклассники послушно садятся за «парты», стараясь сохранить старый порядок. Некоторые не могут вспомнить свое место и беспомощно мечутся.)
БЛАНКА. Не туда, Моника! Ты ведь не сидела около окна!
МОНИКА. Конечно, около окна. Я помню, как зимой там гудел ветер!
ДОКТОР. Да нет же, Бланка права! Ты сидела возле прохода! Так что мы могли заглянуть тебе под юбку!.. (Смех, переполох, все «рассаживаются».)
ФИЛИПП (пародирует, пощипывает свои невидимые усы). Тишина, пожалуйста! И прошу вас, не сутультесь, пожалуйста!.. Весь класс — сидеть прямо! Это относится и к тебе, Кордош! (Показывает на Шерифа.) Выпрямись, парень, вот сгорбишься и станешь похож на неандертальца!
10
Цезарь Марк Аврелий Антонин Август (121–180) — римский император, философ (здесь и далее примечания переводчиков).