46. Есть не повествование о звездах, которые нужно знать, но их описание (demonstratio); о немногих из них упоминает Писание. Как, например, многим известно движение Луны, которое ежегодно используют по установленному обычаю для возвеличивания страстей Господних, так весьма немногим безошибочно известно время восхода, заката небесных светил или что-либо другое. Само по себе это знание, хотя и не связано с суеверием, однако не слишком, а, пожалуй, и ничем не помогает толкованию Священного Писания, и при бесплодном усилии скорее даже мешает; и поскольку тупые прорицания заклинателей ведут к опаснейшему заблуждению, гораздо полезнее и достойнее им пренебречь. Помимо описания нынешних [положений] это знание включает также нечто подобное повествованию [положений] прошедших; поэтому исходя из настоящего положения и движения звезд можно, правильно идя по их следам, вернуться назад. Оно также содержит правильные, основанные не на суевериях и злом роке, а на точных расчетах предсказания будущего не для того, чтобы мы попытались извлечь из них что-то [существенное] ради наших дел и приключений (таковы бредни прорицателей судьбы), но ради самих звезд. Ведь как тот, кто умеет делать расчеты [движения] Луны, если знает, какой сегодня месяц, может сказать, какой был за несколько лет перед этим и каким будет несколько лет спустя, так и звездочеты имели обыкновение отвечать со знанием дела по поводу каждой из звезд. Я сказал все, что мне показалось [нужным сказать] относительно такого знания, насколько это относится к его использованию.
Глава XXX. Почему механические искусства способствуют тому же самому?
47. И опыт прочих искусств, с помощью которых производится или то, что надолго остается по окончании труда мастера, например, дом, скамья, какой-либо сосуд и прочее тому подобное, или то, что представляет работнику некое [орудие] для служения Богу. Например медицина, земледелие, управление; или такое, что представляет некое действие, например, танцы, бег и борьба, — так вот опыт всех этих искусств позволяет толковать будущее на основании прошлого. Ведь ни один мастер не начинает своих действий, если не связывает память о прошлом с предвидением будущего.. Их изучение нужно тонко и быстро использовать в самой человеческой жизни не для занятий ими, если только рвение не востребует этого, о чем сейчас мы не ведем речи, но для рассуждения, чтобы мы не вовсе не знали, с чем именно можно приступить к Писанию, так как оно вводит некие фигуральные выражения, связанные с этими искусствами.
Глава XXXI. Чему способствует диалектика? Софизмы
48. [Теперь] остается [сказать] о том, что касается не телесного чувства, но духовного смысла, где царит дисциплина обсуждения (disputatio) и счисления. Но искусство рассуждения весьма способствует проникновению и разрешению всякого рода вопросов, которые есть в Писании, только там нужно остерегаться желания спорить и ребяческой похвальбы поймать на крючок противника. Ведь |есть много ложных умозаключений, которые называются софизмами, и они иногда столь правдоподобны, что обманывают не только вялых, а умных, но не слишком внимательных людей. Кто-то даже тому, с кем разговаривал, выставил такую посылку: «Что есть я, ты не есть». И хотя это было истинно отчасти, тот согласился, пожалуй, потому, что [сказавший это] был хитер, а он прост. Тогда тот добавил: «Но я — человек». Когда это было принято собеседником, тот заключил: «Следовательно, ты не человек»[85]. Такой род софистических заключений осуждается, насколько я могу судить, Писанием в том фрагменте, где сказано: «говорящий мудрено ненавидим» (Сир. 37, 25). Впрочем, софистической называется также речь не лукавая, по, однако, более пространная, чем подобает для убедительности, и стремящаяся к словесным украшениям.
49. Есть также истинные связи умозаключения, имеющие ложные посылки, которые вытекают из ошибки того, с кем ведется речь, которые, однако, вносятся добрым и ученым человеком, чтобы, устыдившись их, тот, чьему ошибочному положению следуют [другие], оставил это заблуждение. А если он захочет в нем утвердиться, то его необходимо принуждают придерживаться того, что он сам же и осуждает. Ведь апостол не истину выводил в заключении, когда говорил так: «И Христос не воскрес», и эдак: «и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор. 15, 14); и далее другое, что совершенно ложно, поскольку и Христос воскрес, и не тщетны были ни проповедь тех, кто это возвещал, ни вера тех, кто этому верил, но эти посылки истиннейше связывались той ложной [мыслью], в которой было утверждение, будто нет воскресения из мертвых. После отрицания тех ложных [посылок], по которым истинными были бы [слова] «если нет воскресения мертвых» (1 Кор. 15, 13[86]), следует вывод: будет воскресение из мертвых. Так как есть, значит, правильные связи не только истинных, но и ложных посылок, то легко научить правильности связей в тех школах, которые существуют помимо церкви[87] Истинность же посылок нужно выведывать в священных церковных книгах.
85
Этот силлогизм в свое время был обращен к Диогену. Аристотель (его «Аналитики» и «О софистических опровержениях», основания которых подлежат здесь анализу, представляют для Августина те «золото и серебро», которые надлежит отобрать у язычников, как он о том скажет ниже) называет такого рода доводы паралогизмами. «Паралогизмы от привходящего получаются, когда утверждают, что все присущее вещи присуще и тому, что привходяще для нее. В самом же деле, хотя одной и той же вещи привходяще многое, не обязательно, чтобы все это было присуще всему тому, что сказывается о ней и о чем оно сказывается. Например, „если Кориск не то же, что «человек», то он не то же, что он сам, так как он человек" или: „Если Кориск не то же, что Сократ, а Сократ — человек, то, — говорят они, — признается, что Кориск не то же, что человек; ведь привходяще то, что тот, от которого, как было сказано, отличен Кориск, есть человек"» (Аристотель. О софистических опровержениях // Аристотель. Сочинения. Т. 2. С. 540-541).