Мы же, следуя в этом затруднении средним путем, говорим, что сущность какой-либо вещи следует рассматривать двояко. А именно, во-первых, коль скоро она есть природа, отличная от природы материи, или от природы того, в чем бы она ни находилась. И во-вторых, как она в материи, или в том, в чем она индивидуирована посредством нахождения в нем. К тому же первое рассматривается двояко. Во-первых, коль скоро она есть некая абсолютная сущность сама по себе, и в этом случае она зовется «сущностью», есть единая, существующая сама по себе, имеет бытие только такой сущности и в этом случае она только одна. Во-вторых, так, что ей, соответственно способности, подобает сообщаемость, подобающая ей оттого, что она есть сущность, способная давать бытие многому, даже если бы и не давала бы ничему, и в таком случае, она надлежащим образом зовется «универсальное»; ведь всякая сущность, сообщаемая многому, есть универсальное, даже если актуально дает бытие только одному, как например, Солнце, Луна, Юпитер и тому подобное; ведь субстанциальные формы таковых вещей — сообщаемы, а то, что они не сообщаются актуально, происходит оттого, что вся материя, которой эта форма может сообщиться, уже подлежит форме, как установлено в «О небе и земле». Итак, универсальное существует, соответственно способности, в вещах, внешних [душе], но соответственно акту существования — только в интеллекте, и поэтому перипатетики сказали, что универсальное существует только в интеллекте, относя это к универсальному, которое есть во многом и относительно многого согласно акту существования, а не согласно только способности.
Но относительно сущности, причастной тому, в чем она есть, имеется двоякое рассмотрение. Первое же, коль скоро она есть цель возникновения или составления несовершенной (desiderata) субстанции из материи или из того, в чем она есть, и чему она дает бытие и совершенство, и в таком случае она называется «актуальность» и существует как частная и определенная. Вторым же способом — коль скоро она есть все бытие вещи, и в таком случае называется «чтойность» и опять-таки существует как определенная, частная и свойственная.
И не следует полагать несообразным, что форма называется «всем бытием вещи», поскольку материя есть ничто от бытия вещи и не входит в намерение природы, ведь если могла бы существовать деятельная форма без материи, то она никогда бы не вводилась в материю, но поскольку этого быть не может, то остается, что материя не ради бытия, но ради определения бытия формы. Следовательно, скажем о последнем, что форма предицируется вещи, формой которой она является, и, таким образом, отделенная интеллектом, она есть универсальное в интеллекте, и поэтому способность ее сообщаемости сводится к акту в интеллекте, отделяющем ее от индивидуирующих [условий].
Глава III. О решении сомнений, которые возникают из установленного прежде
Но далее некто спросит, относительно того, что установлено, ухватившись за случай, что такое рассмотрение формы самой по себе и в материи, как кажется, относится не к вещи, но к смыслу: и поэтому, коль скоро способность сообщаемости подобает ей этим способом, по-видимому, она подобает ей только согласно смыслу и интеллекту, и, таким образом, скажет он опять-таки, что универсальное и по способности и актуально только в интеллекте и никоим образом не в самой вещи.
Но относительно этого следует сказать, что, без сомнения, как указано в «Метафизике»[68], акт ранее потенции, и не только по смыслу или в познании, но по самой субстанции и по определению, как причина — ранее причиненного, и имеет бытие причины и сущности, как мы сказали, хотя не имеет бытия, иначе как в природе частного, и этим образом она есть одна сущность не единством числа (как мы говорим, что число едино), но единством бытия, сущности самой по себе, и формы, единству каковой, соответственно ее способности сообщаться, не противоречит множественность, и в таком смысле говорится о едином во многом и относительно многого.
Если же некто возразил бы, что согласно сказанному универсальное есть прежде вещи, а не после нее, в то время как Аристотель говорит, что универсальное — или ничего, или после своего единичного, то мы говорим: то, что есть универсальное, без сомнения прежде вещи, но актуальность ее универсальности, которую сотворяет действующий интеллект из того, что в вещи есть чтойность существующей вещи, которая истинно предицируется самой вещи, и поэтому она следует вещи, абстрагированная от самой вещи. Таким образом, ясно понимание прежде сказанного и того, что обе стороны говорят в некотором смысле истинное.