Так же: истинно все то, чье бытие соответствует своему понятию (ratio) в Вечном Слове, а ложно все то, что притворяется существующим [соответствующе], но не соответствует понятию (ratio) о нем в Вечном Слове. А так как все, что есть, есть только то и полностью то, что сказывается Вечным Словом, что оно есть, то все, что есть, насколько и в какой мере оно есть, истинно. — Но, с другой стороны, разве все, что есть, кроме Бога, есть нечто ложное? Ведь поскольку ложно все то, что уподобляется чему-либо, и не есть, однако, то, подобием чего является, и все тварное уподобляется чему-либо, не являясь таковым, представляется, что все тварное есть нечто ложное. А если это истинно, разве не является человек, который есть образ и подобие Божие, но, тем не менее, не Бог, ложным Богом, как статуя человека является ложным человеком? Как кажется, подобные слова абсурдны. И поскольку в данный момент на ум не приходит никакого [подходящего] мнения, чтобы определиться [с этим вопросом], мы предпочтем пока отложить его решение.
Бог же никоим образом не есть нечто ложное, так как всякое подобие есть или подобие равного равному или низшего высшему, но Бог не имеет ни равного себе, ни превосходящего, которому мог бы уподобиться. Сын же, который в высшей степени подобен Отцу, есть то, что есть Отец. Отсюда следует, что в Нем нет никакой ложной части, но Он есть полная Истина и Свет, и «нет в Нем никакой тьмы» (1 Ин. 1, 5).
Поскольку, как было сказано ранее, истина, чего бы то ни было, есть ее соответствие своему понятию (ratio) в вечном Слове, ясно, что всякая тварная истина видна только в свете высшей истины. — Но каким образом можно узреть соответствие чего-то чему-то, кроме как с помощью узрения того, чему [это нечто] соответствует? Или как познается правильность (rectitude) вещи (поскольку она есть правильность, но не правильность сама по себе), если не в своем принципе (regula), который правилен сам по себе и согласно которому выправлена сама вещь? Этот принцип (regula) есть не что иное, нежели вечное понятие (ratio) вещи в божественном разуме. И каким еще образом познается, что есть вещь, как она должна быть, кроме как узрением понятия, согласно которому она должна быть [именно] так?
Но если сказано: это есть истинное понятие (recta ratio), согласно которому вещь должна быть [именно] так, то спрашивается, где можно усмотреть, что это понятие (ratio) является истинным понятием (recta ratio) этой [вещи], таким, каким должно быть, кроме как в понятии самого понятия? И такое беспрестанное обратное движение (recursus) будет длиться до тех пор, пока не выяснится, как вещь должна быть в ее первом понятии (ratio), которое правильно (recta est) само по себе. И вещь есть то, что она должна быть, потому что она соответствует ему. Всякая же тварная истина, по мнению св. Августина[36], открыта настолько, насколько созерцающему [явлен] свет ее вечного понятия. И никакая вещь не может быть познана, как истинная, только в своей тварной истине, как невозможно увидеть окрашенное тело благодаря лишь самому цвету, без рассеянного [по нему] внешнего света.
Итак, тварная истина показывает то, что есть [это], но не в собственном свете (lumen), а в свете (lux) высшей истины, как цвет обнаруживает тело только лишь в рассеянном [по нему] свете. И нет недостаточности света в том, что он обнаруживает тело посредством цвета, поскольку цвет не есть светящий свет, дополняющий рассеянный [по нему] свет, но в этом сила света — он не затмевает светящий помимо него цвет, но то, что не светит помимо него, освещает. — Такова же и сила света высшей истины: он так освещает тварную истину, что она сама, освещенная, обнаруживает истинную вещь. Итак, свет высшей истины не соотносится с прочими истинами, как свет солнца с другими небесными светилам, которых он затмевает своим сиянием, но, скорее, как солнце соотносится с цветом, который им освещается. Итак, только свет высшей истины вначале и сам по себе показывает то, что есть [это], как один лишь свет солнца обнаруживает тело. Но посредством этого света истина вещи демонстрирует то, что есть [это], так же как цвет показывает тело благодаря свету солнца. — Поэтому, как свидетельствует Августин[37], никакая истина не познается иначе, чем в свете высшей истины. Но, как слабые телесные очи видят окрашенные тела только благодаря падающему свету солнца и, однако, не могут видеть этот свет сам по себе, разве что рассеянный по [поверхности] окрашенных тел, так и слабый умственный взор не воспринимает истинную вещь иначе, как в свете высшей истины, но саму по себе высшую истину воспринять не может, наблюдая ее только в некоем соединении с истинными вещами и разлитии (superfusio) по ним.