Хотя Эстебан всегда относился к Онофрио неприязненно, сейчас он был не в том положении, чтобы проявлять свои чувства, и пожал протянутую руку. Раймундо, разозлившись, что его заставили прислуживать индейцу, надулся, принес и с грохотом поставил стулья, потом нарочно пролил кофе на блюдца.
— Почему ты не хочешь, чтобы я вернул телевизор? — спросил Эстебан, садясь, и тут же, не в силах удержаться, добавил: — Или ты решил больше не обманывать мой народ?
Онофрио вздохнул, словно сокрушаясь, до чего же трудно объяснять простые вещи такому дураку, как Эстебан.
— Я придумал способ, который позволит тебе оставить телевизор без дальнейших выплат и тем не менее погасить задолженность.
Спорить с человеком, обладающим такой гибкой и эгоистичной логикой, было просто бесполезно.
— Чего ты хочешь? — спросил Эстебан.
Онофрио облизнул губы, напоминающие сырые сосиски, и сказал:
— Я хочу, чтобы ты убил ягуара из Баррио-Каролина.
— Я больше не охочусь.
— Говорил же я тебе, что индеец испугается, — сказал Раймундо, встав за спиной отца.
Онофрио отмахнулся от него и снова обратился к Эстебану:
— Это неразумно. Если я заберу коров, тебе так и так придется охотиться на ягуаров. Но если ты согласишься, тебе нужно будет убить только одного ягуара.
— Который убил уже восьмерых охотников. — Эстебан поставил чашку на стол и поднялся. — Это особенный ягуар.
Раймундо презрительно рассмеялся, и Эстебан впился в него уничтожающим взглядом.
— Правильно, — сказал Онофрио, льстиво улыбаясь, — но никто из охотников не пользовался твоим способом.
— Прошу меня извинить, дон Онофрио, — с издевкой произнес Эстебан. — У меня много других дел.
— Я заплачу тебе пятьсот лемпир и прощу долг, — сказал Онофрио.
— С чего бы это? — спросил Эстебан. — Извини, я как-то не верю, что ты начал заботиться о людях. — Эстебан увидел, что лицо Онофрио потемнело, жирные складки на горле задвигались: — Впрочем, это неважно. Такой суммы все равно недостаточно.
— Хорошо. Тысячу лемпир. — Онофрио старался говорить спокойно, но голос выдавал его волнение.
Ситуация заинтересовала Эстебана, и он, решив ради любопытства выяснить, насколько важно для Онофрио это предложение, сказал наугад:
— Десять тысяч. Вперед.
— С ума можно сойти! За эти деньги я смогу нанять десяток охотников! Два десятка!
Эстебан пожал плечами.
— Но ни один из них не знает моего способа.
Несколько секунд Онофрио сидел, нервно выламывая переплетенные пальцы рук. Он словно бы истово молился о чем-то, потом произнес сдавленным голосом:
— Хорошо. Десять тысяч.
Неожиданно Эстебан догадался о причинах столь сильной заинтересованности Онофрио в ягуаре из Баррио-Каролина. Он понял, что эти десять тысяч, возможно, мелочь по сравнению с той прибылью, которую получит Онофрио. Но Эстебана захватила мысль о том, что могут дать десять тысяч ему самому: стадо коров, маленький грузовичок, чтобы возить продукцию фермы, или — он осознал, что это, может быть, наиболее удачная, близкая сердцу мысль — маленький оштукатуренный домик в Баррио-Кларин, который давно облюбовала Инкарнасьон. Возможно, если у них будет домик, она даже смягчится и станет добрее к мужу…
— Я подумаю, — бросил Эстебан через плечо. — Ответ будет завтра утром.
В тот вечер по телевизору показывали детектив под названием «Нью-йоркский отдел расследования убийств» с каким-то лысым американским актером в главной роли. Вдовы расселись, скрестив ноги, по всему полу и заняли хижину настолько основательно, что гамак и угольную печурку пришлось вынести на улицу. Эстебану, остановившемуся в дверях, показалось, что его дом заняла стая больших черных птиц в капюшонах, которые прислушивались к зловещим инструкциям, доносившимся из серого магического кристалла с мелькающими тенями. Без всякого энтузиазма он протолкался между вдовами, добрался до полок, подвешенных к стене за телевизором, и достал сверху длинный предмет, завернутый в несколько промасленных газет. Краем глаза Эстебан заметил, что Инкарнасьон наблюдает за ним, изогнув тонкие губы в улыбке, и эта улыбка, похожая на шрам, уязвила его в самое сердце. Инкарнасьон знала, что собирается делать Эстебан, и это ее радовало! Она абсолютно не беспокоилась! Может быть, она знала о планах Онофрио убить ягуара, а может быть, устроила мужу ловушку вместе с Онофрио. Охваченный яростью, Эстебан выбрался на улицу, расталкивая вдов, которые тут же возмущенно загомонили, и отправился к своей банановой плантации, где уселся на большой камень, лежавший в гуще посадок. Признавая, что он, может быть, не самым лучшим образом оправдал надежды Инкарнасьон на замужество, Эстебан все же никак не мог понять, что он сделал такого, что вызвало на ее губах эту полную ненависти улыбку.