— Зачем, Ала? Тебе хорошо платят. Там, на Земле, восемьдесят процентов населения безработные, живут на пособие. Большинство влачат жалкое существование.
— Это называется — суррогатная жизнь, — горько усмехнулась Ала. — Мы заслуживаем большего.
— Ты и имеешь больше! — выкрикнул Кинсолвинг. Он опустился в кресло. Ноги сделались просто резиновыми, он не понимал, сколько еще сможет продержаться.
— Я? Да, у меня есть больше, чем у большинства тех, на Земле. У меня есть работа — и неплохая.
— Тогда зачем ты воровала породы? — Кинсолвинг замигал, глядя в ее лицо.
Ала быстро прикрыла лицо руками. Потом сказала:
— Лишние деньжата никогда не помешают. Редкоземельные руды лучше, чем любая валюта. Через несколько месяцев я могу уйти в отставку.
— Ты могла уйти, украв целый склад руды, — заключил он. — Ста килограммов руды было бы достаточно, чтобы мы жили в роскоши до конца наших дней. Но тут больше, Ала. Должно быть больше. Зачем?
— Сколько, ты думаешь, я присвоила?
— Ты годами этим занималась. Не могу утверждать с точностью, но выглядит так, как будто бы ты начала свои делишки сразу после прибытия сюда. Четыре года воровства. — Кинсолвинг покачал головой. Он почувствовал, как язык у него распухает и расплывается во рту. Голова гудела, точно земля перед отлетом ракеты, а боль вернулась в тело, чтобы медленно иссушить все внутренности.
— У меня есть вкус к дорогой жизни. Ты это знаешь, Барт.
Он сидел, пытаясь удержаться от обморока. Единственное, что еще позволяло Кинсолвингу сохранять чувство реальности, — необходимость найти какой-то выход для Алы. Оправдание воровства у корпорации ММ было невозможно, он это понимал, и ей придется признаться в преступлении, но должны найтись смягчающие обстоятельства, какой-то способ спасти ее от тюрьмы — или от еще худшего наказания.
Кинсолвинг слышал, что межпланетный суд часто прибегает к смертной казни. Он пытался припомнить уголовные статьи, выработанные ММ для применения на Глубокой. Были подобные преступления в ведении компании или ллоров?
— Ллоры, — произнес он, и вся сила, кажется, вытекла из него. Он безвольно склонился вперед. — Я о них и забыл. Ведь расхищение ископаемых означает, что ММ не выплачивает налоги, назначенные ллорами.
— Наказания у них строгие, Барт, — тихо сказала Ала Марккен. — Меня могут казнить.
— Нет, нет, такого не случится. Мы… мы сообщим Гумбольту.
— Он-то как раз и станет добиваться для меня наказания, — она как будто бы находила удовольствие в том, чтобы поддразнивать его.
— Тебе нужно где-то предстать перед судом. Я бы, скорее, предпочел суд ММ с земными законами, чем допустить, чтобы тебя пытали ллоры.
— Чудики, — задумчиво произнесла Ала. — Кажется, в них и проблема, так ведь? Кто пострадал? Не ММ. Только чудики лишились своих распроклятых денег. Все так скверно, Барт?
— Да, — ответил он с возрастающим оживлением. — ММ подписали с ними соглашение. Мы должны его уважать.
— Они всего лишь чудики. И они хотят задержать развитие Земли, держать нас в ужасающей нищете. Если бы не они, мы бы теперь были хозяевами звезд, а не существами второго сорта, умоляющими о каждой крохе.
— Это неправда, и ты это знаешь. Мы сами вызвали проблемы на Земле и сможем их преодолеть.
— Если нам дадут это сделать.
— Они не могли бы меньше о нас заботиться. Мы чуть ли не ниже их понимания.
— Вот именно!
— Ала, пожалуйста. Ты нарушила закон и должна за это поплатиться, — Кинсолвинг смахнул холодный пот со лба и на секунду закрыл глаза, пытаясь умерить сильно стучащие молоточки в висках. Ноющее покалывание обратилось в резкую боль.
— Ты любишь меня. А я люблю тебя, Барт. Давай поглядим, не сумеем ли мы это хищение скрыть. Какое ллорам до нас дело? Я прослежу, чтоб тебе выделили долю. Ты будешь богатым!
Гнев захлестнул Кинсолвинга, сжигая боль, страдание и слабость.
— Если ты воображаешь, что это все, к чему я стремлюсь, ты ошибаешься, Ала. Очень ошибаешься.
— Так что же ты сделал? — спросила она подозрительно, видя, что у него есть новое решение.
— Предупредил Гумбольта. Послал пакет документов на ГТ-4.
— Только не это! — она с трудом выговорила эти слова.
— Я его не люблю, но…
— Ты дурак! Ллоры перехватывают каждое сообщение и читают содержание.
— Я его закодировал.
— Они знают все наши шифры. Все их знают!
Ала Марккен тяжело откинулась на стуле и молча уставилась на Кинсолвинга. Он попытался отыскать какие-то эмоции в ее взгляде, и ему это не удалось. Это не была любовь или ненависть, тут было нечто непостижимое и из-за того еще более тревожное…