— Эй, солдат!
Если бы я уже не стоял, то скаканул бы, как хлеб из тостера. Как скаканул ординарец.
В приемную вошел Орд и, словно не видя меня, обратился к ординарцу.
— Не могу найти расписания занятий. Распечатай-ка мне копию, капрал.
Пока капрал печатал, Орд прикинулся, что только меня заметил. Он кивнул.
— Курсант Уондер.
— Господин инструктор.
Орд всегда знал расписание так, будто его выжгли у него на яйцах. Было лестно, что он нашел липовый предлог, лишь чтобы меня увидеть.
Капрал протянул распечатку и вернулся к работе. Орд посмотрел в мою сторону и едва-едва приподнял голову. Выше нос, значит.
Я вытянулся в ответ. Орд кивнул, сжал руку в кулак и расслабил, сжал, расслабил, словно бьющееся сердце, потом развернулся и вышел.
Я тоже кивнул и чуть не улыбнулся вслед сержанту. Грудь распирало от гордости. Зная Орда, можно сказать, что он расцеловал меня в обе щеки.
На столе щелкнул селектор.
— Пригласите курсанта Уондера. — Голос Яковича не выражал никаких эмоций.
Я не мог дышать, не мог двинуть ногой. Ведь если я вот так здесь простою, ничего страшного-то не произойдет?
Капрал махнул рукой на дверь.
— Эй, ты там! Уондер! Слыхал, что сказали?
Я доплелся до двери, постучал и услышал капитанское «Войдите!».
— Ну, ни пуха, парень, — шепнул капрал.
Якович тоже был в парадной форме: сейчас поддаст мне коленом под зад — и на выпуск. Он ответил на мое приветствие и зашелестел бумагами. Потом оторвался от них, скомандовал «вольно», чтобы я мог говорить, но сесть не предложил.
— Мне нужно напоминать факты?
— Никак нет, сэр, я все помню! — выпалил я, решив, что нападение — лучшая защита. — Во время службы я принял запрещенный препарат. В результате на учениях произошел несчастный случай. Кур…
Перед глазами появился распластанный Вальтер. Я зажмурился и сглотнул слюну.
— Я знаю, вы с Лоренсеном дружили. Это не смягчает твой проступок.
— Так точно, сэр!
— Факты оспаривать не собираешься?
— Никак нет, сэр!
— Что можешь сказать в свое оправдание?
Я набрал в грудь побольше воздуха.
— Сэр, я много извлек из происшедшего. Я уверен, что смогу исправиться. Я готов к любому наказанию и приложу все усилия, чтобы остаться на службе.
Якович потер подбородок.
— Это почти слово в слово повторяет рекомендательное письмо инструктора Орда. Я ни на миг не допускаю, что это он тебя надрессировал, напротив, думаю, ты пришел к этому выводу самостоятельно. Что свидетельствует как в пользу сержанта Орда, так и в твою.
Я насторожился. Неужели не все еще потеряно?
Якович перелистнул страницу.
— Знаешь, на что я сейчас смотрю? На копию письма для матери курсанта Лоренсена. Первого подобного письма на моей практике.
В глазах защипало, и я заморгал.
— Курсант Уондер, мой отец служил в пехоте.
— Так точно, сэр. Сержант Орд высоко отзывался о генерале Яковиче.
— Он не раз говорил, что такими вот письмами измеряют отвагу солдат и добросовестность командиров.
Я кивнул, не зная, к чему он клонит.
— Это же письмо — мера моей вины.
— Сэр! Вина здесь кругом моя!
— Если я оставлю тебя на службе, тобой будут командовать другие офицеры.
— Сочту за честь, сэр.
— И если ты опять поддашься соблазну, кому-то придется писать новые письма.
Ой!
— Я такой грех на душу брать не хочу.
— Но, сэр…
Он поморщился.
— Послушай, Уондер, я хорошенько все взвесил, прежде чем с тобой говорить. Я не пытаюсь сломать тебе жизнь. На гражданке никому вообще дела бы не было до этих твоих таблеток. Я не собираюсь накладывать на тебя никаких взысканий — ни лишать жалованья, ни писать выговоры, я тебя просто уволю. Без всякого позора. Тебе же легче потом будет работу най…
— Сэр, единственное, что я хочу, — это остаться!
Якович молча смотрел на меня, потом развернулся на кресле. Секунды сменяли друг друга на его электронных часах. Он повернулся обратно. Взгляд его ожесточился.
— Жаль, Уондер, что я не смогу удовлетворить твоего единственного желания.
Будто со стороны я услышал собственные всхлипы. И ведь знал, что так будет, а все же надеялся, что как-нибудь, да обойдется. Как-нибудь…
Ординарец сунул голову в дверь раньше, чем постучал.
— Сэр, вас тут хотят видеть.
— Скажи им, чтобы подождали! — И мне: — Я уже говорил, что…
— Не им, сэр. Ему. И он настаивает.
Капитан встал, сжал руки в кулаки и оперся ими о стол.
— Капрал, это моя рота. Кто бы там ни был за дверью, дождется, пока не окончится слушание.