Выбрать главу

Мы были готовы ко всему…

…Кроме того, что нас ждало.

Глава 32

— Двадцать секунд до посадки.

Корабль должен был коснуться поверхности Ганимеда на скорости двести миль в час и потом, как по катку, проехать четыре мили, пока не остановится.

Если слизни нас ждут, то они должны вот-вот открыть огонь, который только усилится по приземлении.

Бум!

Что это? Удар лыж по земле или выстрел слизня?

Бум-бум-бум.

Не, все нормально — садимся. Вот уже катимся.

Следующий удар с такой силой кинул на меня Пигалицу, что казалось, она сломала мои ребра. Снаряжение вырвалось из креплений и полетело в сторону передней переборки.

Напротив меня, все еще расслабленный перед боем, сидел Вайр. Сорвавшаяся с места винтовка прошла через висок морпеха, как зубочистка через маслину. Опыт его не спас.

— О, господи! — закричал сосед Вайра, которому упала на колени окровавленная голова старшины. — Господи боже!

Мы остановились. Свет погас. Я даже успел подумать, что потерял сознание, но потом кто-то выругался.

Что-то капало в темноте. Кого-то громко стошнило.

Бух-бух-бух!

Сработали взрывные болты вдоль верхней обшивки, и фюзеляж распался, как гороховый стручок. Над нами сияло оранжевое небо Ганимеда.

Я опустил на глаза прибор ночного видения. Расколотый надвое корабль лежал в серой пыли.

— Шевелись, шевелись! Наружу из гроба!

Я все еще озирался, а рука рефлекторно ударила по пряжке на груди. Я повернулся помочь Пигалице, но она уже сама отстегнулась и высвобождала пулемет из креплений на полу.

Вокруг нас солдаты топали по Ганимеду. Да-да, топали — в отличие от Луны, здесь есть атмосфера, которая проводит звук. В остальном, впрочем, Ганимед был таким же холодным и негостеприимным.

Мы с Пигалицей отбежали на пятьдесят метров от корабля и плюхнулись на пузо между другими пехотинцами, создавая защитный периметр. Щелкали затворы, драли глотку командиры, выравнивающие ряды.

Потом с оглушающим грохотом над нами пронесся третий десантный корабль и за футбольное поле от нас врезался в гору, сложившись в гармошку. Он не взорвался. Конечно, нет — в здешнем воздухе ведь только два процента кислорода.

На мгновение корабль застыл, будто воткнутый в камень, потом покачнулся, свалился с горы и откатился на пятьдесят ярдов от нашего периметра.

Гора? Откуда здесь взяться горе?

Я приподнялся и огляделся вокруг. Вместо обещанной равнины мы лежали у подножия горы в центре кратера. Наш корабль зарылся носом под камни. Позади тянулись мили ровной поверхности. Из-за края кратера выглядывал огромный красный Юпитер.

Мы на мили просчитались с зоной высадки и врезались в единственную преграду посреди площадки размером с Лос-Анджелес. Кораблю номер три досталось еще хуже. А самого первого корабля нигде не было видно. Что, черт возьми, натворила Пух?

Пух!

Она осталась в кабине! На носу, под камнями!

С обеих сторон громыхали корабли, скользили по камням и врезались носами в гору, которая должна была стать нашим убежищем. Эхом отражались выстрелы взрывных болтов, солдаты высыпались из корабля, как мы до них, и достраивали наш периметр.

Через пыль и суетившихся фельдшеров я всматривался в искореженные останки нашего корабля. Никакого движения.

Я проверил пулеметную ленту, убедился, что коробка со следующей лентой стоит наготове, и сказал Пигалице:

— Я назад к кораблю.

— Тебе никто не разрешал.

— Там Пух.

— Это дезертирство!

— Пятьдесят метров всего.

Я поднялся, скидывая на ходу рюкзак, и побежал, пригибаясь от огня противника. Только не было никакого огня. Ганимед был пуст, как и положено безжизненной космической глыбе.

Ближе к горе медики копошились у остатков корабля номер три. Электропила с недовольным визгом вонзалась в металл.

— Сюда, сюда! — замахал я им.

Искореженный фюзеляж перекрывал вход в кабину.

— Пух?

Тишина.

Я вскарабкался на камни над самой кабиной. На крыше корабля, погребенный под булыжниками, должен быть аварийный выход. Казалось, я часами раскидывал камни, пока не показалась красная надпись: «Открывать здесь».

Впрочем, удар и так его открыл.

— Пух! — крикнул я.

Молчание.

По животу разлился холод. Мне нужно, просто жизненно необходимо было спуститься в темную кабину, но меня мучил страх от того, что могу увидеть. Я нагнулся, всматриваясь внутрь, но там была только темнота.