Я тряхнул головой, опустив на глаза прибор ночного видения, и выждал четыре удара сердца, пока он заработает.
Люк открывался несколько справа, над креслом второго пилота. Только винты в полу подсказывали, где стояло кресло. Я повернул голову: пилот вместе с креслом припечатался к стеклу, превратившись в кровавое месиво. Этого можно даже не проверять.
Я не мог заставить себя посмотреть на Пух. Я закрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и повернулся.
Ее кресло удержалось на полу. Пух висела на ремнях, обмякшая, неподвижная, будто спала.
— Пух?
Она не шелохнулась.
Я стянул рукавицу, расстегнул ее комбинезон и прижал пальцы к шее, проверяя пульс. Только в проверке не было никакой нужды. В таком холодном теле сердце биться не станет.
А ведь я знал, знал с полной уверенностью, что погибну я. Пух не могла умереть. Не могла.
— Эй, там есть кто живой?
Никого. Никого из нас троих.
Чьи-то руки оттащили меня от нее.
— Не мешай работать, парень!
Чуть позже, когда я сидел в пыли, обхватив колени, ее положили рядом со мной.
— Сломана шея, — докладывал кто-то. — Она ничего не почувствовала.
Прямо как я. Совершенно ничего.
— А с этим что?
— Не знаю. Двинутый какой-то.
— Эй ты, солдат! — Кто-то хлопнул мне по плечу.
Позади меня стоял сержант из другого взвода.
— А ну подъем!
— Погодите, дайте ему время — они были вместе!
Голос Пигалицы.
— Нет у нас времени! А если он сейчас же не встанет, то отправится следом!
Пигалица подняла меня на ноги. Рядом с ней торчал Ари.
— Сержант прав, Джейсон.
Вокруг неровными рядами лежали раненые, суетились медики. Многим просто наклеивали на шлем букву «М». Морфин. Больше помочь нечем.
Двое санитаров опустили носилки рядом с нами. Ноги раненого были зафиксированы пневматическими шинами. Его синяя форма отличалась от формы Пух только нашивкой «Третий десантный корабль». Тот самый корабль, который пролетел над нами и врезался в гору.
— Не знаю, как у нее это вышло, — проговорил пилот, окинув нас туманным от наркотиков взглядом. — Тот корабль, который первым опустился… Он вообще исчез.
— Джиб сейчас летает над зоной высадки, — зашептал мне на ухо Ари. — Застывшая лава, на которую мы рассчитывали сесть, оказалась не лавой вовсе, а вулканическим пеплом. Корабль провалился, как кирпич.
— Кто-нибудь выжил?
— Магнетометр Джиба показывает, что корабль упал на двести футов вниз.
Ганимед уже заживо похоронил четырехсот солдат.
— Она увидела, как корабль ушел под землю, — продолжал бормотать пилот, — перелетела яму и села прямо у горы. И знала ведь, что нос не выдержит — но это давало шанс солдатам.
Пилот тряхнул головой.
— Я пытался идти за ней следом. Только никто не летает, как Пух.
Летала.
Я осмотрелся. На милю у подножия горы валялись шестнадцать кораблей со смятыми носами, вокруг которых окапывались солдаты и лежали раненые.
Остальные пилоты за лишние секунды успели среагировать, последовали примеру Пух и погибли, спасая солдат. В мгновение ока она обменяла свою жизнь на тысячи других.
А Пух еще говорила, что это я совершу какую-нибудь благородную глупость и умру. Я смотрел на нее через слезы, заливавшие очки ночного видения.
Пигалица взяла меня за руку, всмотрелась в глаза.
— Надо похоронить ее до заката. У мусульман так положено.
Вроде бы мы высадились на рассвете. Говардовы астрометеорологи предсказывали, что ночью из-за охлаждения и сжатия атмосферы на спокойном Ганимеде начнутся ураганы.
Гонимая ветром пыль уже окружала нас, когда мы положили на могилу Пух последний камень. Пигалица пробормотала арабские слова и оставила белую розу, которую Мецгер дал ей на прощание. Ари молился на иврите. Я рыдал.
Похороны Присциллы Харт были последними, которые я посетил на Ганимеде.
На остальные просто не осталось времени.
Глава 33
Тысячью футами выше могилы Пух я осознал весь размах катастрофы, в которую обернулась наша высадка. Наш штабной батальон — вернее, то, что от него осталось — первым лез на гору, о которую разбились корабли. Я вскарабкался на очередной камень, глотнул воздуха и обернулся. Даже при ганимедовом тяготении и кислороде из генератора, приходилось попотеть: рюкзаки весили, как холодильники.
Над нами кружил Джиб, разведывая путь; под нами тянулись остатки экспедиционных войск. Внизу, у подножия горы, лежали обломки кораблей и тела погибших. Оттуда до края кратера простирались мили ровной земли, или вернее, как мы убедились на горьком опыте, мили зыбучих песков. Зона высадки «Альфа» пришлась на каменистый сектор Ганимеда: льда здесь нет. Багряный полумесяц Юпитера проглядывал над кратером через слой поднятой ветром пыли.