Высокий худой полковник, с обожженным правым ухом, голубыми усталыми глазами, говорил о военно-политическом и стратегическом положении воюющих сил Китая.
«Военно-воздушные силы Японии, — говорил глухим голосом этот бывалый авиатор, прошедший все тернии воинской службы, продутый холодными ветрами многих аэродромов, — по оценке иностранных специалистов, имеют 1206 летчиков, вооружены самолетами И-96, И-97, И-98. Их можно поставить на шестое место в капиталистическом мире. Структура авиационного полка…»
И он говорил о том, чего не знали капитан Губенко, его товарищи, но теперь, став добровольцами, обязаны были знать.
Советские добровольцы по просьбе китайского правительства должны были обучать национальные авиационные кадры, с этой целью в Китае открывалось несколько летных и технических школ. Инструкторами становились советские авиаторы. Так замышлялось. Но человек предполагает, а обстоятельства располагают. Война нещадно ломала установки, вносила свои коррективы, неожиданные и опасные. Никто не знал, что ждет их впереди, жили ожиданием встречи с культурой другого народа, жаждали проявить свое мужество, чтобы помочь Китаю…
В Алма-Ате летчиков радушно встретил хлебосольный «начальник воздуха», командир авиационной базы Адам Залевский. В недавнем прошлом он летчик-испытатель, бесстрашный исследователь и экспериментатор, друг Чкалова, списанный с летной работы после очередной аварии, просит направить его на самое трудное дело, но обязательно в авиацию. Создать в короткий срок авиационную базу, способную бесперебойно снабжать китайскую армию вооружением, техникой, боеприпасами было фантастически трудно.
Залевский, с головой уйдя в работу, сумел организовать людей и создать постоянно действующий аэродром. Стеснительный в поведении, обязательный в своих обещаниях, Адам Залевский уже на следующий день экипировал добровольцев, подобрал лучший экипаж на ТБ-3 (тяжелый бомбардировщик конструкции А. Н. Туполева) и, невзирая на начавшуюся пургу, сумел обеспечить безопасный взлет. Обстановка требовала риска: летчиков ждали в Китае. ТБ-3, пробив серую облачность, взял курс на Ланьчжоу.
Через несколько часов утомительного перелета наши летчики приземлились в Ланьчжоу, пересели в автобусы и пустились в новое нелегкое путешествие по бездорожью. Теперь путь лежал в город Ханькоу — временную базу советской авиации, подвижную столицу фронтового Китая.
Перед взором Антона Губенко проплывали серые угрюмые земли истощенного многолетними войнами Китая, нищенские деревни, рахитичные дети с усталыми пугливыми глазами, худыми руками, протянутыми к взрослому с просьбой о хлебе.
К вечеру, преодолев сотни километров, летчики прибыли в конечный пункт назначения.
У городских ворот советских добровольцев ждали государственные и военные руководители Китая, представители советского посольства, военный атташе полковник Жигарев; встречали в полном соответствии с протоколом, соблюдая дипломатический этикет.
После долгой официальной церемонии приветствия — витиеватых речей, двусмысленных обещаний и закамуфлированных посул, после исполнения гимнов — советские летчики попали наконец-то в могучие объятия своих коллег, прибывших несколько раньше.
Чувство Родины… Все здесь ожидали вестей: «Как там дома?» Каждому хотелось расспросить приезжего, узнать новости, получить письмо. Никто из ветеранов-добровольцев не жаловался на свою судьбу, не проявлял растерянности, уныния, каждый жил законами военного времени, интересами своей Родины, скучал, конечно, по ней, мечтал о возвращении. Но все хранили в сердце столько тепла и любви к своей стране, что, боясь быть уличенными в сентиментальности, молчали об этом, ждали своего времени на персональное внимание.
Антон Алексеевич заинтересовался пейзажем. Смотрел на высокие пирамидальные горы, на снежные вершины, укрывающие свои верхушки в дымчатых облаках, на перевал, за которым была его страна. Горы были так величественны и неприступны, что казалось, никогда не откроют они обратного пути.
Праздничный обед, устроенный в тихом красивом саду, велеречивые тосты, ответные речи затянулись до позднего вечера.
Антон устало смотрел на людей, сидящих за длинным праздничным столом, заставленным по-восточному красивой посудой, узнавал советских советников по их скромному штатскому костюму. Поражался нарядности китайских военачальников, украсивших свои мундиры многочисленными орденами, нашивками, вензелями. Речи хозяев были высокопарными, длинными, непрограммными, и очень трудно было понять, о чем они говорят. Тема войны, идеи освобождения страны от оккупантов и борьбы с нищетой, бедствием народа никем не затрагивались. Они говорили о величии древней истории и заслугах предков, превозносили департаменты, во главе которых стояли, части, которыми они командовали. Со стороны могло показаться, что эта встреча носит временный характер, что люди здесь не связаны общностью борьбы, помыслами изгнания захватчиков.