Чан не устает от правительственных интриг, но он еще больше жаждет боевых, военных действий и подвигов. Генералиссимус не может этого не желать.
На встрече с советскими добровольцами он объявляет о сформировании новых 20 дивизий, которые должны добиться долгожданной победы. Война, заявляет Чан, превратила Китай в современное индустриальное государство, при мирном развитии для которого потребовались бы десятилетия. Война нужна, чтобы добиться технического прогресса.
Не все было ясно советским летчикам в китайской политике той поры. Но они искренне хотели помочь Китаю и не жалели ни сил, ни своего опыта.
Антон Губенко не знал, что через несколько дней, реализуя оперативно-стратегический план, он вновь встретится с Чан Кай-ши.
Несколько дней японская авиация бездействовала, установилось затишье, и можно было наконец заняться обучением китайских летчиков. Командир отряда Алексей Благовещенский и комиссар Андрей Рытов такое затишье считали опасным. Каждый час они ожидали налета. Авиаторы продолжали изучать язык: русские — китайский, китайцы — русский. Но служба слежения и оповещения работала круглосуточно.
Установилась жаркая, безоблачная погода. Солнце беспрепятственно катилось по небу, с раннего утра до позднего вечера пекло головы авиаторов.
Летчики, техники, мотористы в тревожном волнении поглядывали на сигнальную мачту: нет ли флага боевой тревоги? И такой сигнал появился неожиданно. Сразу же в этом жутком полуденном мареве, подкравшись, появился тихий гул, который рассеивался по аэродрому. Японские летчики, не дождавшись спасающей их облачности, рискнули лететь в безоблачную погоду.
Тревога! Летчики занимают места в кабинах истребителей и по заранее продуманному варианту поднимаются в воздух.
Капитан Губенко со своей слетанной тройкой стремительно набирает высоту: это дает оперативную свободу, право быстрого и внезапного маневра, неожиданной атаки.
На горизонте Губенко замечает точки шести японских бомбардировщиков. Это его не страшит. Антон знает технические преимущества советских машин. Нужно выиграть время. Видимо, где-то на подходе новые группы японских бомбардировщиков, значит, следует поспешить вступить в схватку с первой шестеркой. Не этими же шестью самолетами они собираются разгромить одну из крупнейших авиационных баз китайских войск! Покачиванием крыльев Губенко дает приказ идти в атаку.
Истребители сваливаются сверху на тяжеловесных бомбардировщиков и открывают огонь. Воздух наполняется треском пулеметных очередей, ревом моторов. Неприятельский строй рассыпается.
Антон пристраивается к хвосту японского самолета. Противник делает отчаянную попытку уйти от преследования, ринуться в новую атаку. Губенко подходит ближе и длинной очередью бьет по кабине: вражеская машина теряет устойчивость, переворачивается колесами вверх и беспорядочно падает.
Воздушный бой захватил летчиков, вовлек в сложную неповторяющуюся круговерть. Первая победа придала звену больше уверенности, тактического натиска, боевого азарта.
Земля выкладывает знак (тогда на самолетах не было радио): «К аэродрому подходит еще тридцать вражеских самолетов». Антон усиливает наблюдение и передает своим летчикам: «Внимание! Выше осмотрительность!» И снова устремляется в бой. Пять вражеских самолетов надо сбить или обратить в бегство.
В воздух поднимается звено Григория Кравченко; тотчас на них со стороны солнца заходят пять японских истребителей, видимо, из группы сопровождения — авангардная пятерка. Звено Кравченко, не успев развернуться и занять боевое эшелонирование, уплотнить строй и установить огневое взаимодействие, оказалось под огнем неприятельских самолетов. Оценив боевую обстановку, Губенко рассыпает свое звено и дает полную оперативную самостоятельность летчикам: так легче помочь летчикам звена Кравченко.
В воздухе кружатся десятки самолетов, у каждого летчика свой замысел, своя собственная оценка обстановки, свой боевой почерк. Антон всматривается в этот клубок вертящихся самолетов, высовывает голову за козырек — свежий ветер обдувает, придает бодрости. На секунду расслабившись, Антон снимает руку с ручки управления, шевелит онемевшими пальцами. И жмет левую педаль, набирает скорость, а затем устремляется вниз. Он ловит в перекрестье прицела японский самолет, нажимает гашетку… И вдруг огненные всполохи заслоняют панораму боя. Ярко рдеющая пелена, скачущая по капоту, приближается к лицу Губенко, окутывает кабину, и он, увертываясь от обжигающего огненного вихря, клонится в сторону, спасительно закрывает глаза и тотчас ощущает падение самолета. Машина подбита. Антон слепо ловит ручку управления и, не найдя ее, безнадежно откидывается на спинку сиденья.