- Хватит, мать, убиваться. Еще вон Шурка с нами, не скучно будет. Одну невесту спровадили, другая растет. Подождешь, Вася, Шурку, а? Ты не смотри - мозглявая, еще росту наберет…
- Ехать нам не пора ли? - напомнила жена.
- Едем, едем! - кивнул Марафон и подхватил чемодан в парусиновом чехле.
Расселись в санях. Шурка сбросила с передка Полкана. Он шмякнулся в снег, отряхнулся безо всякого неудовольствия - привык к человеческой неблагодарности: исправно караулил коня и сани, а его же и вышвыривают!
Марафон укутал девушке тулупом ноги.
- Больно шубка ваша коротка, барышня. Садись, Вася, рядышком. Ай не хочешь? Ну, как знаешь! Тогда я с ней рядом посижу. - И, запахнувшись, бочком кинулся в сани. - Трогай, Шурок!
Шурка дернула вожжи. Под полозьями заиграли музыканты, пробуя свои флейты и трубы, прилаживаясь друг к другу. Сперва нестройно, без согласия, а потом приноровились и задышали заодно. И пошла крутить карусель…
Заплясали избы, запрыгали водокачка с пожарной вышкой, завертелась снежная кутерьма.
Марафон раскурил цигарку и повернулся к. девушке. Из-под усов и бороды валил дым и сыпались искры.
- Будет у меня к вам, барышня, один разговор, - начал он.- Пока бежит лошадка, а рядом пылит наш Вася,- вы за него не беспокойтесь, любую лошадку угоняет! - разъясните вы мне, почему, значит, одни из деревни текут, а другие обратным манером едут в деревню?
Девушка отмахнула прядку волос.
- Не знаю даже, что и сказать вам на это, - смутилась она. - Причины бывают разные, наверно…
- Разные, конечно, - согласился Марафон. - А вот вы, к примеру, зачем едете в нашу таракань? По собственной воле или по приказу?
- О! - обрадовалась девушка. - Я вам еще на станции сказала - животновод я. Что же мне с коровами в городе делать?
- Конечно, в городе коров не держат. Это мы, хотя и необразованные, а все же понимаем. Животноводы в городе вроде бы ни к чему. Ну, а если разобраться, и в городе место нетрудно найти - мало ли там канцелярий всяких? На каждый хвост свой писарь имеется. Нет, вы толком-то разъясните, за что вас так-то наказали?
- Кто же меня наказал? - растерялась девушка. - У меня дед в деревне жил когда-то, так что и я, можно сказать, почти деревенская.
Марафон прищурил один глаз.
- Я, конечно, человек не шибко ученый, но кое-что и понимаю. Оно, понятное дело, не всякий помнит, откуда прародитель наш пришел, только, если рассудить, вся Россия из деревни вышла. А вы вот о себе так ничего и не сказали. Нет уж, девушка, раз к нам едете, значит, обстоятельства у вас такие получились…
- Да будет тебе приставать, - сказала жена. - Хватил уж где-то, не остановится.
- Выпил, это верно. От тебя не укроешься.
Шурке этот разговор показался важным, и она с неодобрением посмотрела на мать.
- Правда, от тебя не укроешься, - поддержала она отца.
- Ну, однако же, нашей беседе не мешай, - строго сказал Марафон. - Вот и ей, гляди, - он кивнул на Шурку, - интересно. Да и Васе, может, важно знать… Эй, Василь Трофимыч, будет бензину расходовать, садись к нам - может, девушке поговорить с тобой хочется!
Вася приотстал. Он бежал какое-то время рядом, потом прыгнул бочком в сани. Взял у Марафона кисет и стал скручивать цигарку. Скручивал долго и старательно, щурил глаз и усмехался, слушая Марафона.
- Вы меня извиняйте, барышня, за то, что я, конечно, выпил маленько, - продолжал Марафон. - Очень уважаю я вас, поскольку вы, сказать, у Ивана Акимыча в совхозе служить будете, а он крепкий мужик, кого зря к себе не возьмет. Так что мое вам полное будет почтение. Барышня вы культурная, с образованием, отец-мать у вас, квартирка с газом, так ведь? Дед ваш из деревенских, это понятно, ну, а вам вот, вам вот чего в городе не сидится? Очень важно мне знать это, девушка.
- Да отстань ты от нее, богом прошу,- опять вмешалась мать.
- Не нравится ей наш разговор, - огорченно сказал Марафон. - А почему не нравится? Потому что ей, старой, урок…
Шурка покосилась на мать и сердито свела брови.
- Почему же это вас так интересует? - тихо и уже с любопытством спросила большая Шура, переводя глаза с Марафона на его жену и догадываясь, что между ними идет какой-то давнишний спор.
- А потому, значит, что вы приехали, а моя вон дура уехала, старуху мать не пожалела, а мать-то… Тьфу, не стану я тут мать винить, не в ей тут дело. Вот и уехала, а за каким счастьем, спрашивается? Вон Вася, милый человек, руки золотые, так ведь и ему в душу плюнула! И нет бы в деревне, сказать, ей плохо жилось. Электричество, радио, пожалуйте… Так ей и это нипочем, красивой жизни захотела, елки-мочалки! Вы извиняйте, конечно, за грубое слово, это у меня присказка такая. Эх ты, Вася-Василек, голову не вешай!.. - Он хлопнул Васю по плечу и запел вдруг совсем что-то несуразное, запел и сразу осекся. - Нету у меня голосу… Вот и Шурка у меня большая охотница до музыки, а голосишко хрипатый, вроде как у меня. Корове бодучей бог рог не дает, а нам вот с Шуркой иной раз так спеть охота! А нету, значит, данных никаких. Верно я говорю? - спросил он у дочки.