— Скажите, где бывшее имение Пилецкого? — остановил он проходившую мимо пожилую польку.
Та в ответ только молча махнула рукой вперед, по направлению, в котором он шел, и скрылась за калиткой. Звякнула щеколда.
Недоуменно пожав плечами, Выхин направился дальше, перебрасывая из руки в руку, казалось, потяжелевший за время пешей прогулки чемодан.
«Зря, наверное, пошел пешком. Так все руки отвертит, пока доберешься до места», — подумал он.
Но через несколько минут дорога вывела его к последним домам пригорода, и он увидел вдалеке старый круглый донжон сторожевой башни и приземистые, серые строения замка, обнесенные высокой стеной из красноватого камня. Лента дороги ныряла в небольшую рощу и выводила прямо к воротам, перед которыми стоял полосатый шлагбаум с будкой для часового.
Ну вот, кажется, добрался до места. Еще тридцать-сорок минут шагать, а там и крыша над головой. Кто-то его встретит?
С новичком пожелал познакомиться сам Ругге. Золотозубо улыбаясь, он поглаживал голову своего кобеля, сидевшего слева от кресла подполковника, и откровенно рассматривал Выхина, стоявшего навытяжку перед столом в кабинете начальника абвер-команды.
Новенький Ругге понравился — аккуратно пострижен, волосы светлые, чуть вьющиеся на концах, глаза сepo-голубые, приятное лицо — не этакая конфетно-галантерейная внешность, а действительно по-мужски приятное лицо, — приличный костюм, не слишком дорогой, но и не дешевка. Чувствуется, что физически крепок, вынослив. Жаль, что славянин. Но сейчас нужны такие. Если он еще к тому же не глуп, то может очень пригодиться.
— Знаете немецкий? — лениво перелистав лежащие перед ним на столе бумаги новичка, поинтересовался подполковник.
— Да. Читаю и могу разговаривать, — с акцентом ответил Выхин.
— Хорошо, — снова улыбнулся Ругге. — Знаете, я очень устаю от польского и русского. Ваш родной язык, господин Выхин, изобилует массой неточностей и исключениями из правил. Я иногда думаю, что именно он является неким ключом к пониманию загадок характера русского человека, привыкшего изъясняться весьма туманно. Не находите?
— Вы очень наблюдательны, господин подполковник, — вежливо склонил голову Выхин.
Ответ Ругге понравился: лесть никогда не бывает грубой. И на немецком новенький говорит неплохо. Вот только этот варварский акцент. Впрочем, не декламировать Гете он сюда приехал, а выполнять задания. Поэтому акцент можно простить как незначительную оплошность.
Подполковник снова полистал бумаги. Новенький прибыл из Абверштелле-Краков — специальной школы абвера, готовившей агентов из русских эмигрантов и украинских националистов. Ругге хорошо знал начальника школы полковника Вальтера Визера, официально именовавшегося начальником абверкоманды 101‑А, и еще в прошлом году просил его прислать несколько толковых людей, прошедших полный курс подготовки. Вот один из них. Скоро, как только подполковник отладит здесь дело, начнут поступать в его распоряжение люди из специальных школ абвера в Тегеле, под Берлином и Квинзее, под Бранденбургом. Но те будут уже другие — там готовят диверсантов, и придется перебрасывать их в нужные районы сопредельной страны. В нужные районы и в нужное время. Но пока оно не наступило, начнут работать эти, как первопроходцы-смертники протаптывая тропку для идущих следом.
— У нас много забот, господин Выхин, — немного помолчав, сказал подполковник. Легонько ткнул в загривок Дара, и тот послушно улегся у его ног. — Любите собак? Если бы вы были немцем, я не спрашивал об этом.
— Да, господин подполковник. Ваша собака восхитительна.
— Верно. Дар уникален и потому достоин восхищения. — Не без самодовольства заметил Ругге. — Что ж, начнем работать вместе, господин Выхин. Вам покажут комнату, — жить будете здесь, в замке, как все. Пока отдыхайте до завтра…
По длинным коридорам жилого крыла замка Выхина вел плотный человек в толстом шерстяном свитере, коричневом двубортном пиджаке, немецких бриджах и польских офицерских сапогах со следами шпор.
— Алоиз Дымша, — представился он, подав крепкую руку с изящным серебряным перстнем на безымянном пальце.
— Кормят хорошо, — рассказывал Дымша, провожая Выхина к его комнате. — Подъем в шесть утра, а если есть дела, то и раньше. Ежедневно занятия и упражнения. Тренирует Шмидт, гауптман. Познакомитесь… Вообще-то у немцев здесь своя компания, а у нас своя.