Или, точнее, — и это самое замечательное в ее случае — ее любовные похождения служат Гелиогабалу, и, кажется, что они созданы, что они организованы для славы Гелиогабала, эфеба, за которым она последует до конца, до самой смерти.
И эту любовь Гелиогабал возвращает ей с лихвой, как признает античный историк Лампридий, который доходит в своем описании до констатации того, что Гелиогабал — хороший сын, но дает понять, что в любви Гелиогабала к своей матери есть кровосмесительный оттенок и причиной обращения Гелиогабала к гомосексуализму послужила его мать, Юлия Соэмия.
«Он был настолько предан Соэмиамире, своей матери, — говорит Лампридий, — что не предпринимал никаких государственных дел без ее совета, в то время как она, словно куртизанка, предавалась во дворце всевозможным бесчинствам. Были известны ее отношения с Антонином Каракаллой, которые и дали впоследствии основания сомневаться в происхождении Вария, или Гелиогабала. И отсюда даже исходит слух, что имя Варий (разнообразный, различный) было дано ему его однокашниками, поскольку он родился у куртизанки, и, следовательно, от смешения разных кровей».
В любовных приключениях, в легкости и, можно сказать, в сексуальной слабости Юлии Соэмии, в этом разнообразном смешении семени, присутствуют, тем не менее, воля и порядок. Имеется даже определенное единство, нечто вроде таинственной, мистической логики, которая не обходится без жестокости.
Жестокости, направленной, прежде всего, против нее самой:
«Меса, женщина чрезмерно амбициозная и решившая скорее рискнуть всем, нежели остаться в тени частной жизни, с того момента, как ей сообщили о расположении солдат к Гелиогабалу, поставила себе целью воспользоваться этим. Она начала распространять слухи, что юный Гелиогабал не просто родственник, но сын Каракаллы; и, не страшась, что этим она опозорит свою дочь, утверждала, что Каракалла любил Соэмию, и та снисходила ко всем его любезностям. И это произвело сильное впечатление на солдат»[87].
Далекая от того, чтобы протестовать, Соэмия делается соучастницей своей матери, она становится ее союзницей в разоблачении собственного адюльтера. Она гордится тем, что для любой другой женщины стало бы доказательством ее бесчестия. Она отстаивает это бесчестие, этот позор: да, она любила Каракаллу, да, она отдалась Каракалле. Она кричит об этом повсюду и уточняет дату. И она готова предоставить любые подтверждения. Это произошло в 203 году, в Риме, когда она еще не овдовела, во дворце Каракаллы, в личных покоях Каракаллы. Да, этот воин овладел ею: он действительно отец Гелиогабала.
И для солдат, что стояли лагерем в Эмесе и боготворили Каракаллу, Гелиогабал — как раз тот император, который им нужен, он — наследник бога-всадника. Он действительно сын воина.
Этого воина показывают солдатам. В то время, как Соэмия подтверждает его происхождение, доказывает его высокое рождение, Юлия Мэса преподносит его солдатам как мумию, как реликвию, подобно тому, как в Сен-Мари-де-ля-Мер[88] в Провансе предлагают собравшимся цыганам сохранившуюся руку Марии Египетской или головы двух других Марий.
Вокруг храма Эмесы происходят какие-то таинственные перемещения. Юлия Мэса разгорячила умы. Подвалы храма набиты настоящим золотом, римским золотом, привезенным Домной в Антиохию и перевезенным Мэсой из крошечного Антиохийского храма, — золотом, которое угасло затем, в конце своего долгого пути, в изолированном на своем холме храме Эмесы, который с утра до вечера переполнен криками и музыкой и порой озаряется, словно светом горящих угольков.
Подземный круговорот, который день и ночь насыщал жадность великого солнечного бога, кажется, направился к свету и теперь вышел наружу.
Маневры отрядов, находящихся под командованием Макрина, отвлекают внимание от этой необычной суеты, чтобы не пробудить беспокойство временщика.
Обозы с золотом, не переставая, продолжают стекаться в храм в сопровождении странной публики.
В этой толпе выделяется мужчина большого роста, хмурый, с мускулистыми бедрами, в сияющих нагрудных украшениях, который ниже пояса отмечен свежим, совсем недавним знаком жестокости, совершенной Юлией Соэмией.
Это Ганнис, любовник Юлии Соэмии и воспитатель Гелиогабала, только что подвергнутый ритуальной кастрации. Под бронзовой кожей его лица проступает мраморная бледность, вызванная большой потерей крови.
Ганнис — набожный человек, один из посвященных солнечного жречества; быть любовником матери солнечного бога для такого посвященного — большая честь. Но для Соэмии это просчитанная жестокость — заставить его отсечь себе член. В этом поступке видна не только ревность, но желание оставить в сознании Ганниса неизгладимый след.
87
Цитата из «Римской истории» Геродиана (Herodianus «Tes metra Markon basileies historia»), греческого историка из Александрии (ок. 170 - ок. 240). Он написал историю римских императоров своего времени, начиная со смерти Марка Аврелия в 180 г. и до восшествия на престол Гордиана III в 238 году. Данная цитата совершенно не соответствует переводу Леона Алеви, вышедшему в 1860 г. (Прим. франц. издания)
88