Он бросил фигурку на пол и придавил ногой. В следующую секунду он отчаянно сопротивлялся ее попытке так же разделаться с мадонной.
Она оттащила его от комода. Она кусалась, как кошка. Она обхватила его руками и ногами, она сбросила ненавистную статуэтку с комода. Та покатилась и раскололась надвое. Нелета издала радостный вопль. Он держал ее, боролся с ней, как боролся с собой в шатре. Ужас и ненависть, вспышка ярости придала ему силы.
Мужчина он или нет?
Он отволок ее обратно в постель и крепко связал скрученными простынями. Это было постыдно, в какую-то минуту даже смешно - и больно. Потом стало неимоверно страшно. Бездонное лицо черной женщины смотрело на него, запрокинутое, длинные белые зубы вожделели вцепиться в горло. В глазах тлел желтовато-зеленый отблеск. Ее ненасытная душа корчилась перед ним на кровати, словно неоформившаяся, наполовину вылезшая из кокона тварь. Но опасная, сильная, голодная, исступленная. Как Вера - ведьма!
И с этим он только что думал совокупиться - тело живое! Madre! У них могли быть дети.
Она позабыла испанский и кляла его на каком-то невнятном наречии. Он похолодел. Одна из свечей догорела и погасла. Господи! Он останется с нею во мраке один.
Он сгреб мадонну и все остальное из комода и с пола в шаль. Большое зеркало упало на последнюю свечу. Осколки посыпались Антони на голову, словно их бросили нарочно. Он выбежал из темной комнаты, как вор, волоча за собой узел. Ее голос звучал ему вслед.
Чича остановила его у ворот. Он стоял, трясясь от гнева и боли в искусанных руках. Сперва он не заметил, что Чича обнимает его колени. Он оттолкнул ее. Он искал, чего бы ему пнуть... он переступил через нее.
- Хозяин, возьмите меня с собой, - кричала она вслед. - Хозяин...
Он развернулся, тронутый ее отчаянной мольбой. Она сидела на корточках, съежившись от страха.
- Теперь Нелета меня убьет, - еле выговорила она. - Завтра. - Ужас исказил ее черты. - Она подумает, вам не все равно...
Чича, бедная Чича. Он понял, что она права.
- Ступай на пристань, я о тебе позабочусь. Ступай.
Она побежала впереди него. Через несколько минут он ее догнал. Она покорно ждала. Антони свистнул Хуану, и тот выступил из тьмы. Все трое на лодке добрались до "Ла Фортуны", Чича держала завязанный в Нелетину шаль большой узел на коленях, словно дитя. Антони велел ей оставить его в лодке и, пошептав что-то Хуану, отправил обоих на бак.
Дон Руис играл сам с собой в солитер. В этот вечер пасьянс сошелся шесть раз кряду. При виде Антони капитан удивился, но и обрадовался искренне.
- Что за перестрелка была тут сегодня утром?
- Ох, вам следовало это видеть, сеньор. - Он долго и красочно описывал, Антони мрачно слышал. Значит, капитан Биттерн проглотил Мномбиби и его дикарей в один присест - как когда-то выпивал суп. Тарелка оставалась чистой.
Дон Руис рассказал, что с отъездом Антони дела в фактории шли из рук вон плохо.
Пока Антони приводил себя в порядок после недавней рукопашной - пришлось одолжить одежду у капитана - дон Руис продолжал жаловаться на Фердинандо. Похоже, Чибо разоблачил и другие мелкие махинации, в которых управляющий превысил свои полномочия. "Сделайте пса королем, сеньор, и придворные залают". Антони понял, что Чибо и дон Руис теперь закадычные друзья. Он порадовался. Это его устраивало. Подводя к задуманному, он пересказал недавние события.
Отрадно было видеть, что дона Руиса еще можно потрясти до глубины души. Тот рвался немедленно повесить Фердинандо за убийство святого. Антони покачал головой.
- Я думал об этом, - сказал он. - Но хватит мстить. Брат Франсуа был бы против. Сегодняшнее кровопролитие было, полагаю, ужасно. Учитывая обстоятельства, я не виню капитана Биттерна, но довольно. Кроме того, такие люди, как Фердинандо, в сущности дикари. Теперь я это знаю. По его меркам, он служил мне честно. Остальное моя вина. Я судил о нем по его обходительным манерам. Однако, он метис. Его мать была из Бангаланга. Как и его сестра...
Антони замолк. Он не знал, сообщил ли капитану новость. Выражение дона Руиса не изменилось. Антони поспешно застегивал одолженную у него рубашку - собственная была изорвана в клочья.
- Я намереваюсь, капитан, сегодня же ночью покинуть факторию Гальего на "Единороге" и больше никогда не возвращаться. По многим причинам я покончил с Африкой навсегда. Ничто не мешает вам принять управление факторией. Промахи Фердинандо в том, что касается ведения приходно-расходных книг, насколько я понял, невелики. В целом вы найдете действующее предприятие в отличном состоянии. Вы и Карло Чибо уладите, что надо, в Гаване. Разумеется, я при первой возможности напишу Карло. С этой минуты я занимаюсь собственными делами в Европе. Можете считать, что я отбыл шесть месяцев назад. Это будет справедливо. Что скажете?