Стоит ли говорить о том, что Марк Антоний получил львиную долю! Не только провинций, но и легионов. Не было у него лишь денег, которые он рассчитывал выжать из этой неиссякаемой золотой курицы, Востока. Разумеется, все три Галлии он взял себе. Это были западные провинции, но Цезарь усмирил их, и они были достаточно богатые, чтобы финансировать будущие кампании Антония. Его доверенные военачальники командовали многочисленными галльскими легионами, так что Галлия могла жить без его присутствия.
Цезаря убили за три дня до его похода на Восток, где он намеревался завоевать сказочно богатое и грозное Парфянское царство, чтобы с помощью добытых трофеев вновь поставить Рим на ноги. Он планировал отсутствовать пять лет и все продумал с присущей ему легендарной гениальностью. А теперь, когда Цезарь мертв, это Марк Антоний завоюет парфян и вновь поставит Рим на ноги. Антоний детально изучил планы Цезаря, демонстрирующие блестящий ум старика, и решил, что может усовершенствовать их. Одна из причин, почему он пришел к такому выводу, заключалась в характере группы людей, которые пошли с ним на Восток. Каждый из них был низкопоклонник, подлиза и точно знал, как подыграть этой шишке, Марку Антонию, неравнодушному к наградам и лести.
К сожалению, Квинт Деллий пока не имел возможности давать советы Марку Антонию, хотя и его совет был бы лестью, бальзамом для самолюбия Антония. Итак, пустившись в путь по Эгнациевой дороге на злобном, раздражительном пони, испытывая боль в намятых яйцах и свисающих без опоры ногах, Квинт Деллий ждал своего шанса, который все еще не представился к тому времени, как Антоний пересек границу Азии и остановился в Никомедии, столице его провинции Вифинии.
Каким-то образом все властители и цари-клиенты Рима на Востоке учуяли, что великий Марк Антоний направится в Никомедию, и поспешили туда, заняв лучшие гостиницы или раскинув роскошные лагеря на окраине города, красивом месте на берегу спокойной безмятежной бухты, которое очень любил покойный Цезарь. Никомедия по-прежнему выглядела процветающей, так как Цезарь освободил ее от налогов, а Брут и Кассий, спешащие на запад в Македонию, не рискнули пойти дальше на север, чтобы разграбить ее так, как они грабили сотни городов от Иудеи до Фракии. Поэтому дворец из розового и пурпурного мрамора, в котором остановился Антоний, смог предложить легатам, таким как Деллий, по крохотной комнатке, где Деллий смог разместить багаж и своего старшего слугу, вольноотпущенника по имени Икар. Покончив с этим, Деллий отправился посмотреть, что происходит вокруг, и обдумать, как получить место на ложе достаточно близко к Антонию, чтобы принять участие в беседе Великого человека за обедом.
Смертельно бледные, с бьющимися сердцами, цари толпились в залах, трясясь от страха, потому что они поддерживали Брута и Кассия. Прибыл даже старый царь Галатии Деиотар, старший по возрасту и по годам службы, в сопровождении двух из своих многочисленных сыновей, его любимцев по мнению Деллия. Попликола, близкий друг Антония, представил ему Деиотара, но потом растерялся: слишком много лиц и недостаточно службы на Востоке, чтобы узнать их всех.
Притворно улыбаясь, Деллий ходил между группами людей в заморских одеяниях, и глаза его поблескивали при виде особенно большого изумруда или количества золота на головных уборах. Конечно, он хорошо знал греческий язык и смог поговорить с этими абсолютными монархами стран и народов. Его улыбка становилась шире при мысли, что, несмотря на изумруды и золото, все явились сюда, чтобы засвидетельствовать подобострастное почтение Риму, их абсолютному правителю. Риму, у которого не было царя, чьи старшие магистраты носили простую белую тогу с пурпурной каймой, а железное кольцо иных сенаторов ценилось выше тонны золотых колец. Железное кольцо означало, что римская фамилия в течение пятисот лет периодически занимала государственный пост. Эта мысль заставила бедного Деллия спрятать свое золотое сенаторское кольцо в складках тоги. Ни один Деллий еще не становился консулом, ни один Деллий не прославился хотя бы одну сотню лет назад, не говоря уже о пяти. У Цезаря было железное кольцо, а у Антония не было. Антонии — недостаточно древний род. И кольцо Цезаря перешло к Октавиану.