На следующий день вновь принесли приглашение от Клеопатры отобедать у нее вечером. Антоний собирался отправиться на агору вершить суд, зная, что царица больше не появится там. Его друзья отказались от завтрака, переев всяких чудес у Клеопатры, а он, быстро проглотив немного хлеба с медом, пришел на агору раньше, чем тяжущиеся стороны ожидали его увидеть. Часть его существа все еще метала громы и молнии по поводу того, что их разговор за обедом пошел не в том направлении. Они так и не коснулись вопроса, помогала ли она Кассию. Надо подождать день-два, но то, что она явно не напугана, — это плохой знак.
Когда он вернулся во дворец губернатора, чтобы помыться и побриться — подготовиться к вечернему приему на «Филопаторе», в спальне его ожидала Глафира.
— Вчера вечером меня не приглашали? — спросила она тонким голосом.
— Не приглашали.
— И в этот вечер не пригласили?
— Нет.
— А если написать царице письмо с сообщением, что во мне течет царская кровь и я твоя гостья в Тарсе? Если я это сделаю, она, конечно, включит меня в число приглашенных.
— Ты можешь написать, Глафира, — сказал Антоний, вдруг повеселев, — но это будет бесполезно. Собери свои вещи. Я отсылаю тебя обратно в Коману завтра на рассвете.
Слезы полились, словно тихий дождь.
— О, перестань плакать, женщина! — воскликнул Антоний. — Ты получишь, что хочешь, но не сейчас. А если не перестанешь плакать, то ничего не получишь.
Только на третий вечер, во время третьего обеда на борту «Филопатора», Антоний упомянул о Кассии. Он не задавался вопросом, как ее поварам удается придумывать новые блюда, но его друзья с восторгом поглощали все, и у них не было времени наблюдать, чем занята пара на lectus medius. Определенно не флиртуют, а вид этих роскошных девушек волнует намного больше, хотя иных гостей больше интересовали мальчики.
— Завтра тебе лучше прийти на обед во дворец губернатора, — сказал Антоний, который все три раза ел хорошо, но не показал себя обжорой. — Дай твоим поварам заслуженный отдых.
— Если ты этого хочешь, — равнодушно ответила Клеопатра.
Она едва прикасалась к еде, довольствуясь воробьиными порциями.
— Но прежде чем ты, царица, окажешь честь моему жилищу, посетив его, я думаю, мы должны прояснить вопрос о помощи, которую ты оказала Гаю Кассию.
— О помощи? О какой помощи?
— А разве четыре добротных римских легиона не помощь?
— Дорогой мой Марк Антоний, — растягивая слова, устало проговорила Клеопатра, — эти четыре легиона шли на север под началом Авла Аллиена, который, как мне сообщили, был легатом Публия Долабеллы, в то время законного губернатора Сирии. Поскольку Александрии грозили чума и голод, я была даже рада передать Аллиену четыре легиона, оставленных Цезарем. Если Аллиен решил переметнуться, когда пришел в Сирию, меня винить в этом нельзя. Флот, который я послала тебе и Октавиану, попал в сильный шторм, серьезно пострадал и вынужден был вернуться. И нигде ты не найдешь записей о том, что флот был предоставлен Гаю Кассию или что я дала ему денег, зерна или войско. Я признаю, что мой заместитель на Кипре, Серапион, посылал помощь Бруту и Кассию, но я буду рада, если Серапиона казнят. Он действовал самостоятельно, никаких приказов я ему не отдавала, а это делает его предателем Египта. Если не казнишь его ты, то это сделаю я по возвращении домой.
— Хм, — хмыкнул Антоний. Он знал, что все сказанное ею — правда, но не это его заботило. Он был озабочен тем, как сделать так, чтобы ее слова выглядели ложью. — Я могу показать рабов, которые подтвердят, что Серапион действовал по твоему приказу.
— Добровольно или под пыткой? — холодно спросила она.
— Добровольно.
— За малую толику золота ты хочешь получить больше, чем Мидас. Хватит, Антоний, будем откровенны! Я здесь, потому что твой сказочный Восток обанкротился из-за римской гражданской войны. И вдруг Египет для тебя стал похож на огромную гусыню, несущую огромные золотые яйца. Освободись от иллюзий! — резко сказала Клеопатра. — Золото Египта принадлежит Египту, имеющему статус друга и союзника римского народа и не предававшему его. Если ты хочешь золота Египта, тебе придется взять его у меня силой, во главе армии. И даже тогда ты будешь разочарован. Тот небольшой список сокровищ Александрии, что составил Деллий, — лишь одно золотое яйцо в огромной груде. А эта груда так надежно спрятана, что ты никогда ее не найдешь. И пыткой не возьмешь ее ни у меня, ни у моих жрецов, которые единственные знают, где эта груда лежит.