— Что здесь происходит? Да как вы посмели… — краснея лицом, рявкнул гость на Олафа.
— Милейший, — перебила его Антония, не поворачивая головы и с удовольствием отпивая чай. — Пока что я хозяйка в этом доме, так что не смейте орать на моих слуг, я как-нибудь сама решу, что им дозволено.
— Но, милая, — тут же сменив тон на приторно-сладкий, проворковал кавалер, — я думал…
— Нет, милейший, романа у нас с вами не получится. И чтобы развеять ваши иллюзии, сразу предупреждаю, что кроме этого поместья у меня за душой ничего нет, и приданое мне не полагается. Я Читающая, Жан, — наконец, изволила посмотреть на гостя Антония, отчего тот заметно побледнел. — Такие, как я, не выходят замуж.
— Вы… Ты меня использовала, — взвизгнул кавалер.
— Напомню, что это ты хотел на мне жениться и получить рудники моего отца. Должна тебя расстроить, все они уже давно отошли моим старшим братьям, и, как я уже говорила, кроме этого поместья лично у меня ничего больше нет.
Антония немного лукавила — ей еще принадлежала одна или две деревни где-то на юге, средства с которых и должны были пойти на содержание дома и штата слуг. Работать девушке было вовсе не обязательно, отец об этом позаботился, но и шикарной ее жизнь было бы нельзя назвать.
— Да я… — лицо Жана начало наливаться краской.
— Олаф, покажи гостю дверь на выход, — устав от претензий, требований и намерений кавалера, попросила Антония. Она уже жалела, что поддалась вчерашнему порыву и пригласила этого типа на ночь.
— Что? Да кто ты такой. Не смей меня трогать. Да я… — взгляд гостя зацепился за татуировку-лозу, обвивавшую запястье дворецкого, и молодой человек заткнулся на полуслове, вновь побледнев. А Олаф усмехнулся. Нехорошо так, совершено по-бандитски.
— Олаф, нам сегодня нужно будет еще зайти к тому пожилому магу, что брал у тебя клятву, — закрывая за собой дверь ванной, подтвердила догадки гостя Антония.
— Как прикажете, миледи, — сухо отозвался Олаф, подыгрывая. — А с гостем как, вежливо его проводить или?..
Жан проследил за взглядом дворецкого, уставился на нож, лежавший на столике рядом с закрытыми блюдами с завтраком, и внезапно сорвался с места, на ходу собирая свои вещи.
Виттор, удобрявший пересаженные деревья, совершенно растерялся, а Йорка, которому к его неудовольствию поручили подметать дорожки, посчитал это лучшим развлечением недели и потом еще долго веселился, вспоминая полуодетого мужчину, который выскочил из дома и со всех ног, путаясь в неправильно надетых брюках, припустил в сторону города.
Антония посмеивалась, стоя под душем. Пожалуй, так шустро поклонники от нее еще не сбегали. В институте все знали, что Читающие не заводят семей и длительные романы, но от кавалеров у нее отбоя не было. Все же она из знатной фамилии, и связь с ней не опорочит имя сына какого-нибудь лорда, а еще она следит за собой и совершенно не рвется замуж. Идеальная подруга. Кавалеры приходили, а стоило только намекнуть, безболезненно и совершенно без обид уходили, оставляя после себя воспоминания о совместных ночах и милых знаках внимания. Но в маленьком городе, похоже, все иначе. Антония вздохнула. Видимо, к кавалерам теперь придется ездить самой, куда-нибудь к морю или даже в столицу. Нет, ну что за нравы.
Следующая неделя добавила забот. Дело о пропавших девушках не двигалось с мертвой точки, а еще в городе на Антонию стали странно коситься.
— Шаттон, что происходит? — прямо спросила девушка, поймав такой же взгляд от коллеги.
— Все в порядке, леди, — сухо обронил мужчина.
— Шаттон, я не понимаю, — Антония никак не могла сообразить, что значат эти всполохи в ауре коллеги, когда он бросал на нее взгляд. И с каких это пор они на «вы» и обращаются по титулу?
— Просто он хочет сказать, что не желает иметь ничего общего с дамой, которая использует клятвенника-уголовника для постельных утех, — вмешался в разговор Вик. Он сидел, закинув ноги на стол, и с задумчивым видом разглядывал свой маникюр.
— Что?
— Ну, с легкой руки некоего Жана об этом сейчас говорят все в городе, — просветил девушку Вик.