— А…
— Заказчика они не видели. С ними вышли на связь через знакомого, все общение происходило через переписку, аванс оставили в условленном месте. Желаете узнать, во сколько вас оценили?
Услышав сумму, Антония почувствовала, что пол стал недостаточно надежной опорой, и вцепилась в ручки кресла. Да кому же она настолько не угодила? Кому в этом захолустье она могла перейти дорогу? Или, может, это столичные хвосты? Недоброжелатели отца?
— Вижу, вы понимаете, что речь шла о полном устранении, — Антония посмотрела на инспектора. Ей показалось, или в его глазах мелькнула жалость? — Есть мысли о том, кто мог выступать заказчиком?
Девушка покачала головой. Ни единой кандидатуры. Нужно сообщить о случившемся отцу. Вдруг это семейные проблемы, а не ее лично?
— Хм. В любом случае, круг подозреваемых не слишком уж большой. Такую сумму не многие смогли бы уплатить, поэтому осужденные с семьями и личности, проходящие по тем делам, которые вы вели в городе, отпадают. Я просмотрел все архивные и текущие папки, таких ресурсов у них нет.
Антония заторможено кивнула. Сумма аванса была огромной, столько не платят простым налетчикам за запугивание и угрозы. Речь шла о полном устранении. Об убийстве. Только рассеянность и неловкость спасли ее от гибели. Это не укладывалось в голове. Антония привыкла всегда сама контролировать ситуацию, и теперь чувствовала себя выброшенной на берег рыбой.
— Быть может, вы вспомните каких-нибудь неблагожелателей семьи, или же вы кому-то перешли дорогу в столице?
Антония покачала головой. Таких она не знала, во всяком случае, вспомнить не могла.
— Ясно. Тогда просто будьте осторожны. Я буду держать вас в курсе. Надеюсь, вы понимаете, что на данном этапе расследования огласка крайне нежелательна, поэтому не стоит распространяться об этом деле, даже в кругу семьи.
— Отцу я обязана сообщить, но он умеет быть сдержанным, — не то поспорила, не то предупредила Антония.
— Хорошо, — одарив напоследок девушку каким-то непонятным взглядом, инспектор вернулся в свое кресло и перестал обращать на нее внимание.
Антония вышла в коридор, тихонько прикрыла за собой дверь и только потом сообразила, что изо всех сил стискивает шляпку. Глубоко вздохнула. Пожалуй, сегодня три опроса она не потянет. Надо сказать Ирвину, пусть оставит только один, самый важный. А потом она засядет за нудную бумажную работу. Ржавые шестеренки, не каждый день узнаешь, что тебя хотели убить. По-настоящему убить, насовсем, не просто напугать. Да даже в момент нападения ей не было так паршиво.
Ничего, как верно сказал инспектор, она уже взрослая девочка, как-нибудь переживет эту мысль.
Как ни странно, через полчаса рабочие вопросы вытеснили из головы неприятные мысли, и о разговоре Антония вспомнила только дома, после замечания Олафа о том, что она очень бледна. И кто его за язык тянул. Поняв через пару часов, что самовнушение и книги не помогают, Антония нервно прошлась по своим покоям. В таком состоянии Читающим нельзя долго находиться, могут быть сбои в контроле дара, да и на общее самочувствие постоянное напряжение влияет не в лучшую сторону. Антония спустилась в пустую малую гостиную и долго смотрела на огонь в камине. Дождь за окном и не пойми откуда взявшийся сквозняк не прибавляли оптимизма.
— Миледи, что-нибудь желаете? — на пороге возник Олаф. Без форменного жилета и галстука он выглядел непривычно, словно другой человек надел маску и притворился управляющим.
— Скажи, Олаф, что нужно сделать, чтобы почувствовать себя живой? — поделилась соображениями девушка. Она забралась в кресло с ногами и укуталась в плед, и Олафу в этот момент она казалась очень хрупкой и беззащитной.
— Не знаю, что вам сказать, миледи. Желаете вина, или чаю с мятой? Могу предложить остатки пирога и печенье. Быть может, помогут горячая ванна, массаж, хорошая книга? Если нужно что-то заказать, только скажите, или я сам могу съездить в город и привести.
Олаф сказал и задумался. Ну и как он себе это представлял в начале первого ночи? Все уже давно закрыто. Если только ехать к продавцам, или даже владельцам лавок прямо домой. Мужчина посмотрел на съежившуюся, какую-то сдувшуюся хозяйку и понял, что если потребуется, лично влезет в окно любого этажа и достанет этих типов из кроватей.
— Спасибо, Олаф, ничего не нужно. Я еще немного посижу, ты меня не жди, иди отдыхай.