– Я и не ходила.
– Спасибо.
Шляпа из черной соломки с желтой одной розой лежала на переддиванном столе. Девушка, глядя на нее, снова спросила:
– Вы, правда, не выходили?
– Нет, нет… Я подшивала цветок на шляпе.
– Спросим чая.
– Не знаю, дадут ли нам.
– Позвонить. У меня есть деньги.
Роза вынула четыре скомканные десятирублевки и положила их на скатерть.
– Откуда, Роза? ты продала серьги?
– Нет.
– Откуда же?
– Я их заложила.
– Зачем, дочка?
Роза пожала плечами.
– Они еще бабушкины, старинной работы. Только сорок рублей! Как только будут деньги, нужно будет выкупить…
– Конечно, мы их выкупим, мама, – отозвалась дочь совершенно безнадежно.
В двери постучались.
– Войдите! – сказала Марианна Антоновна, ду мая, что слуга принес чай, и совершенно забыв, что она не звонила.
На пороге стоял господин в пальто и шляпе, с газетой в руках.
– Это – седьмой номер?.. была публикация…
– Это ко мне, ко мне!.. – заговорила, вся покраснев, Роза и поспешно вышла в коридор.
– Что это значит, Роза? – спросила старшая Слива, когда дочь вернулась минут через пять.
– Ничего особенного. Я поместила объявление, что ищу письменной работы, – и вот нашла…
– Боже мой, Боже мой! Но почему ты мне ничего не сказала? Что о тебе подумают! Приходят какие-то чужие мужчины!
– Вы – смешная, мама. Конечно, чужие! Откуда же ждать знакомых, когда их нет? И потом этот господин уже не молодой и с виду показался порядочным.
Она посмотрела на визитную карточку и прочла вслух:
– Калист Петрович Роланов.
– Как, как?
– Калист Петрович Роланов.
– Ты не пойдешь туда, Роза! – воскликнула Марианна Антоновна.
– Почему? Я уверена, что ничего дурного не произойдет, а, между тем, нужно же что-нибудь делать! Это лучше, чем вам ходить и выпрашивать подачки.
– Я не об этом. Место – Бог с ним, иди, но не к Роланову.
– Разве вы его знаете?
– Что ты! откуда мне его знать?
– Почему же иначе вы против того, чтобы я у него занималась?
– Это невозможно! Ну, мне его лицо не понравилось.
– Не понимаю! пожилой человек! я думаю, – он вам ровесник.
– На полтора года моложе! – вырвалось у Марианны Антоновны.
Роза пристально посмотрела на покрасневшую мать и потом, рассмеявшись, заметила:
– Хорошо, я откажусь от этого места, но нельзя же так проговариваться.
– Ты, Роза, Бог знает, что думаешь!
– Что же я могу думать? Я просто думаю, что вы г. Роланова знаете и имеете какие-нибудь причины, которых я не доискиваюсь, не желать, чтобы я у него занималась. Вот и всё.
Вероятно, Роза не написала письма Роланову, потому что дня через три он опять стучался в ту же дверь седьмого номера. В комнате находилась одна старшая Слива. Посетитель хотел было сейчас же уйти, но хозяйка его удержала.
– Вы хотели видеть мою дочь? Её нет дома.
– Я не знаю, дочь ли ваша та барышня, которая условилась у меня заниматься и потом не пришла.
– Да, она передумала. Она вам писала.
– Я не получал никакого письма. Очень жаль. Нельзя узнать, почему?
– Присядьте, если у вас есть время.
Хозяйка всё время держалась спиной к свету, словно намеренно оставляя свое лицо в тени.
– Я свободен. Калист Петрович Роланов.
– Я знаю. Марианна Слива.
Если бы в коридоре закричали: «пожар!», наверное, это произвело бы на гостя не большее впечатление, как эти два имени: Марианна Слива. Он вскочил, держась руками за грудь и испуганно моргая.
– Марианна Слива?!
– Я вам говорю свою фамилию и имя.
– Да, да… я понимаю… я вижу… Но как же это могло случиться? Какая ужасная встреча!
– Теперь для всех странное и неизвестно время, – заметила вскользь Марианна Антоновна.
– Значит, эта девушка…
– Моя дочь, Роза…
– Сколько же ей лет?
– Семнадцать.
– Боже мой! Семнадцать лет прошло!..
Оба замолкли, наконец, Слива тихо сказала:
– Вы видите, теперь, что я не могла отпустить Розу к вам заниматься…
– Конечно, конечно… хотя я не знаю, почему.
Марианна Антоновна в волнении встала и, ходя мимо Роланова, говорила отрывисто:
– Я слишком хорошо знаю вас, знаю себя и свою дочь. Одно только мне странно: как вы не понимаете, что теперь нам лучше не видаться.
– Отчего?
– Ну, оттого, что теперь такое время, мы совершенно разорены… мне бы не хотелось…
– Да. Я забыл… ведь, у вас имение там!..
– У нас ничего нет!
Марианна Антоновна так произнесла последнюю фразу, так после неё умолкла, что гость мог только пробормотать: «простите», и умолк сам.
Хозяйка начала, словно с трудом выговаривая: