Учитывая это, Бунза не был удивлен тем, что финансисты стремились как можно скорее вернуть трейдеров в офис, а также тем, что большинство из них спокойно продолжали держать некоторые команды в офисе на протяжении всего периода блокировки. Его также не удивило, что когда такие банки, как JPMorgan, начали возвращать в офис некоторые банковские команды - сначала на 50%, - они потратили огромное количество времени на разработку систем "ротации" людей; фишка таких банков, как JPMorgan, заключалась не в том, чтобы приводить в офис целые команды, а в том, чтобы приводить людей из разных групп. Это был наиболее эффективный способ обеспечить тот важный случайный обмен информацией, который так ценили менеджеры, такие как Бристоу, когда офис был заполнен наполовину. Но одна из наиболее показательных деталей интервью, проведенных Beunza в условиях изоляции, была связана с вопросом о производительности. Когда он спросил финансистов крупнейших банков Уолл-стрит и Европы о том, как они справлялись со своими обязанностями во время диких рыночных потрясений, разразившихся весной 2020 года, "банкиры ответили, что их торговые команды, которые находились в офисе, работали гораздо лучше, чем те, которые находились дома", - сказал мне осенью 2020 года Беунза. "Банки с Уолл-стрит держали в офисе больше команд, поэтому они, похоже, работали гораздо лучше, чем европейцы". Возможно, это было связано со сбоями в работе домашних технических платформ. Но Беунза объясняет это другим: в командах, работающих лично, происходит больше случайных обменов информацией и осмысления ситуации, а в моменты стресса это осмысление кажется вдвойне важным.
Не только банкиры, за которыми наблюдал Бунза, осознали ценность физического. Аналогичная картина наблюдалась и с интернет-гиками в IETF, хотя именно эти специалисты обладали, пожалуй, наибольшими знаниями о киберпространстве. Когда весной 2020 года намечался COVID-19, организаторы IETF решили заменить свои обычные очные съезды виртуальными саммитами. Спустя несколько месяцев они провели опрос среди почти 600 членов IETF, чтобы выяснить, как они относятся к такому переходу на цифровые технологии. Более половины инженеров заявили, что считают онлайновые встречи менее продуктивными, чем очные, и лишь 7% из них предпочитают встречи в киберпространстве. Такое неприятие виртуальных встреч объясняется не тем, что им трудно заниматься техническими вопросами, такими как написание кода, в режиме онлайн. Основная проблема заключается в том, что инженерам не хватает периферийного зрения и случайного обмена информацией, которые происходят при личных встречах. "[Онлайн] не работает. Очные встречи - это не только заседания, но и встречи с людьми вне заседаний, на общественных мероприятиях", - жаловался один из членов IETF. "Отсутствие встреч в коридорах, случайных встреч и разговоров - это существенное отличие", - сказал другой. Или, как пояснил третий респондент: "Нам необходимо встречаться лично, чтобы выполнять значимую работу".
Они также скучали по своим ритуалам гудения. Когда встречи переместились в киберпространство, две трети респондентов заявили о своем желании изучить способы достижения грубого консенсуса в киберпространстве. "Нам нужно понять, как "гудеть" в Интернете", - заявил один из участников. Поэтому организаторы IETF начали экспериментировать с проведением онлайновых опросов. Но члены IETF жаловались, что виртуальные опросы слишком грубы и одномерны; им нужен был более тонкий, трехмерный способ оценить настроение своего племени. "Самое важное для меня в гудении - это представление о том, сколько присутствующих гудело вообще или насколько громко. Точные цифры не имеют значения, важна пропорциональность", - сказал один из них. Или, как жаловался другой: "[Мы] не можем заменить очное гудение". Ветеран Кремниевой долины мог бы описать это как случай, когда технари жаждут неких "нечетких" связей , если воспользоваться метафорой Хартли. Антропологи изобразили бы это как поиск смысла. В любом случае, ключевым моментом было (и остается) следующее: пандемия заставила работников работать в киберпространстве и сделала их более подкованными в цифровых технологиях; но она также обнажила социальное молчание, а именно роль человеческих взаимодействий и ритуалов. Мы забываем об этом в ущерб себе, с пандемией или без нее.
Глава 10.
Моральные деньги
"Рынкам присущи хорошо известные неэффективности, [например] тот, кто принимает решения, не обращает внимания на так называемые внешние эффекты, влияние на других".
-Ноам Хомский
Летом 2020 года я познакомился с Бернардом Луни, исполнительным директором компании BP. Впрочем, слово "встретил" было фигурой речи. Поскольку мы находились в разгар блокировки COVID-19, я сидел в своей грязной свободной спальне в Нью-Йорке, а он разговаривал по киберсвязи из умного домашнего офиса в Западном Лондоне с шикарными книжными полками на заднем плане. Это создавало странную иллюзию близости. Вместо того чтобы смотреть на лицо Луни за столом в конференц-зале, я мог видеть его суровый облик пиксель за пикселем. Он излучал самоуничижительное обаяние с легким ирландским акцентом.
Кроме того, ему было что рассказать. За несколько месяцев до этого он стал генеральным директором BP и удивил инвесторов, объявив о переходе на новый уровень развития. На протяжении десятилетий компания была гигантом, добывающим ископаемое топливо. До 1998 года она называлась "Бритиш Петролеум". Но Луни, похоже, решил отойти от "нефтяного" прошлого и пообещал стать "углеродно-нейтральной" к 2050 году или раньше, что означало сокращение инвестиций в нефтяные и газовые скважины и акцент на возобновляемые источники энергии, такие как солнечная энергия. Это не удовлетворило активистов экологического движения, таких как Грета Танберг, которые требовали от нефтегазовых компаний немедленно прекратить бурение. BP не желала этого делать, не в последнюю очередь потому, что настаивала на том, что доходы от продажи ископаемого топлива необходимы ей для финансирования перехода к экологически чистой энергетике. Но для BP этот поворот был неожиданным и отличался от позиции, занятой другими группами, такими как Exxon. Вдвойне примечательно то, как это преподнес Луни. Как он сам любит рассказывать, на него повлиял случай, произошедший годом ранее, когда он присутствовал на ежегодном общем собрании акционеров BP в Абердине и столкнулся с человеком из совершенно иного социального племени - активистом-экологом.
Руководители BP, как и другие подобные им компании, привыкли к тому, что на этих ежегодных ритуалах присутствуют протестующие, стремящиеся привлечь к себе как можно больше внимания. Нынешнее годовое собрание акционеров ничем не отличалось от других. В то время как оно началось в Абердине, группа протестующих забралась в лондонскую штаб-квартиру BP. В Абердине климатические активисты стояли у здания с плакатами, на которых обычный желто-зеленый логотип BP в виде солнца был изображен в виде кровоточащего и горящего шара. Некоторые пробрались на собрание, чтобы выкрикивать протесты (а затем были выдворены охраной). Другие забрасывали руководство ВР вопросами во время годового собрания акционеров; поскольку они владели акциями, то имели право на выступление и всегда стремились это сделать. Руководители ВР обычно пытались ответить на эти вопросы, но, как правило, не вступали в дискуссию. Для руководителей, которые годами жили в жестком мире добычи энергии, активисты казались совершенно чужим племенем.