Это был инстинкт, как и все остальное. Но это также иллюстрирует ключевой момент этой книги и один из уроков антроповидения: ценность того, чтобы иногда смотреть на мир как ребенок. Мы живем в эпоху, когда многие интеллектуальные инструменты, которые мы используем, побуждают нас решать проблемы заранее, сверху вниз и в ограниченных рамках. Метод научного, эмпирического исследования, возникший в Европе в XVII веке, отстаивает принцип наблюдения, но обычно начинается с определения вопроса, который необходимо изучить, или проблемы, которую необходимо решить, а затем разрабатываются способы проверки любого вывода (в идеале - повторяющиеся). Антропология, однако, идет по другому пути. Она также начинает с наблюдений. Но вместо того, чтобы принимать жесткие предварительные суждения о том, что является важным или нормальным, или как должны быть разделены темы, она пытается слушать и учиться с почти детским удивлением. Это не означает, что антропологи используют только открытое наблюдение; они также обрамляют увиденное теорией и ищут закономерности. Иногда они используют и эмпирические методы. Но они стремятся начать с открытого ума и широкого кругозора. Такой подход может раздражать ученых, которые обычно ищут данные, которые можно проверить и/или воспроизвести в больших масштабах. Антропология - это интерпретация и осмысление; она обычно рассматривает микроуровень и пытается сделать большие выводы. Но поскольку люди не похожи на химические вещества в пробирке или даже на данные в программе искусственного интеллекта, такое глубокое, открытое наблюдение и интерпретация могут быть ценными, особенно если мы непредвзято относимся к тому, что можем найти.
На практике соответствовать этим идеалам часто бывает непросто. Я знаю: Я сам приехал в Оби-Сафед, нарушая их. Мой план исследования был составлен в Кембридже с учетом популярных в западных политических кругах представлений и предрассудков об исламе и коммунизме, которые, как оказалось, были ошибочными. Но весь смысл антропологии в том, чтобы заставить себя столкнуться с неожиданным, расширить свой кругозор и научиться переосмысливать то, что знаешь. В связи с этим возникает вопрос: что же послужило толчком к возникновению культа навязчивого любопытства?
Слово "антропология" происходит от греческого anthropos, что означает "изучение человека". Это не случайно. Пожалуй, первым в истории "антропологом", системно описавшим культуру, был греческий писатель Геродот, написавший в V веке до н.э. рассказ о греко-персидских войнах, в котором подробно описал этническое происхождение различных армий и их боевые заслуги. 3. Впоследствии римский историк Тацит описал черты кельтских и германских народов на окраинах Римской империи; Плиний Старший, другой римский писатель, написал "Естественную историю", в которой описал расы, подобные обществу собакоголовых, которые, по слухам, практиковали каннибализм; Персидский эрудит Абу Райхан аль-Бируни в X веке подробно описал этническое разнообразие; французский писатель XVI века Мишель де Монтень написал эссе "О каннибалах", в котором описал трех индейцев тупинамба из Бразилии, которых привезли в Европу первые охотники за добычей. Ранние антропологи часто были одержимы каннибалами, поскольку они давали контраргумент для определения "цивилизации".
Однако только в XIX веке идея изучения "культуры" и "других" возникла как самостоятельная интеллектуальная дисциплина, родившаяся в результате столкновения нескольких исторических событий. Восемнадцатый век был временем революции в Европе, когда "предпринимались настойчивые усилия найти интеллектуальные основания для демократического свержения старого режима, стоявшего на последних ногах", путем изучения "того, что всех объединяло, - их человеческой природы", как отмечает антрополог Кит Харт. Затем в девятнадцатом веке Чарльз Дарвин разработал идею биологической эволюции, что вызвало интерес к тому, как человек развивался во времени не только в физическом смысле, но и в социальном измерении. Другим стимулом стал империализм. В Викторианской империи существовало множество культур, которые казались британским правителям чуждыми, и элиты нуждались в информации о том, как завоевывать, облагать налогами, контролировать, торговать или обращать в свою веру эти "странные" группы. Так же поступали французская, испанская и голландская элиты, а также формирующаяся американская элита, сталкивавшаяся с коренным населением.