— Да ничего, вроде. Нормально погуляли. А у тебя?
— Тоже неплохо… погулял. По кораблю, — я медлю, но всё-таки решаюсь сказать. — Познакомился кое с кем.
Вадим таращит на меня глаза.
— Ч… что, прости? С женщиной?
— Вроде того.
— Так, пап, не пугай меня. В смысле, «вроде того»? Я о тебе чего-то не знаю?
— Так. Типун тебе на язык. С женщиной, с женщиной.
— Ух ты, круто! Поздравляю.
— Вадим, успокойся, мы просто пообщались.
— Ладно, ладно, как скажешь, — недолго помолчав, Вадим неожиданно выпаливает: — Кстати, а что ты знаешь про Амальгаму?
Тут уже приходит моя очередь делать удивлённый взгляд.
— Это тебе ещё зачем? Мне казалось, это ты у нас эксперт по Амальгаме.
— Как по искусственному интеллекту — да. А вот с точки зрения событий… Ну, типа, хочу пробелы восполнить. Как мы здесь оказались, все дела. Там было какое-то оружие судного дня, только вот что это?
— Да если бы я знал. Какая-то засекреченная разработка Штатов. Но говаривают, на верхах про неё было известно. А вот среди населения панику сеять не хотели. Нечто, способное разогреть ядро Земли. Что и произошло, собственно.
— Нда-а-а, — протягивает Вадим. — Зачем человечество так упорно создаёт то, что может его убить?
— Да известно, зачем. Эскалация. Постоянная эскалация. Водородные, кобальтовые бомбы — всё это было у всех, и ничто из этого не могло полностью уничтожить противника. В какой-то момент, видимо, кто-то решил, что угроза сыграть в камикадзе, прихватив с собой всю планету — хорошая идея. Крайний способ шантажа. И Амальгама каким-то образом до этого добра добралась.
В памяти вспыхивают новостные сводки. «Революционная разработка, искусственный коллективный разум человечества», «Международный институт искусственного интеллекта и робототехники ищет добровольцев», «Амальгама предсказала вероятное самоуничтожение человечества».
Вадим был очень увлечён темой искусственного интеллекта, и утащил всю семью в МИИР, записать наши сознания в базу данных Амальгамы, первого и последнего в истории коллективного разума.
— Амальгама работала в автономной сети института МИИР, — говорит Вадим. — Пап, мне кажется, кто-то помог ей утечь в Интернет и добраться до оружия.
— Да какая уже разница? Помню, было много споров. Многим правительствам не понравилась идея создания чего-то настолько могущественного. Россия выступила с заявлением, что это нарушение частной жизни. Даже японцы говорили что-то про опасность создания такого разума, а эти ребята разбираются в высоких технологиях. Надо было прислушаться.
— Да идея-то классная была, — отвечает Вадим. — Всезнающий мозг и всеведущее око с невероятной вычислительной мощностью. Она могла бы многим помочь человечеству. Но просчёта было ровно два. Первый: они хотели сделать не просто очередного болванчика на квантовом компьютере, а полноценную собирательную личность. Поэтому ей разработали очень сложный симулятор эмоций. Эмоции полумиллиарда человек со всего света в одной личности — ну такое себе. Всё бы сработало, если бы не второй просчёт. У Амальгамы была выставлена система приоритетов, когда она обращалась к той или иной личности. И ведь долгое время всё шло хорошо, она вбирала ото всех людей только самое лучшее. Но, видимо, на таких больших масштабах стали копиться ошибки, и система дала сбой. Как итог, нефиговый когнитивный диссонанс, и ей сорвало крышу. Первый в истории искусственный интеллект, который сошёл с ума.
Я глубоко вздыхаю.
— И вот, мы здесь. Ещё хорошо отделались. Пятьсот тысяч семьсот восемьдесят три выживших. Из пятнадцати миллиардов.
— Считай, три тысячных процента, — уточняет Вадим.
— Да, похоже на то, — я бросаю взгляд в иллюминатор, на белую точку. — Это чудо, что мы в них попали.
— Да уж, нам дан удивительный шанс. Не профукать бы его.
Не профукаем, Вадим. Я очень на это надеюсь.
#003 // Перепутья // Вадим
— Я тебе говорю, всё так и будет теперь. Ничё не изменится! — с жаром заявляет Серёга.
— Серый, да кому это надо? — спокойно возражает Лёня.
— Так это власть, братан, это власть. Никто власть не отдаст просто так. Политика, братан, ю рид ми?
— Ну да, конечно. Шестнадцатилетний политический эксперт, тоже мне.
Квартирка у Кристины, конечно, миленькая. Сороковой этаж гигантского здания — не жилого комплекса, занимающего сумасшедшую площадь, как у меня. Тут всего пять подъездов, но в высоту… семьдесят этажей! Это самый натуральный небоскрёб посреди Мытищ, тут даже парковки для аэротакси зафигачили через каждые десять этажей. Мне, правда, всегда страшновато заходить в этот дом таким способом, стремает открытое пространство на такой высоте. Поэтому я предпочитаю лифт.