Соком спросил: «И много кошек у тебя было? Предлагаешь мяукать и писаться в штаны, идя туда, вообще не факт, что тварь на это среагирует.»
– Просите и воздастся вам, ищите и найдете. Стучитесь и дверь отворится перед вами. Кто просит – получит; кто ищет – всегда найдет; и откроется дверь перед тем, кто стучится. Я не один пойду, я с верой! – сказал Пастырь, встал и пошел громко, оглашая парковку молитвой:
– Господи, помоги мне быть твердым и мужественным. Дай мне смелость встретить опасность лицом к лицу и победить мои собственные страхи. Дай мне мужество идти туда, куда другие не смогут или не захотят пойти. Храни меня в стане врага.
Грешник жестом показал «вперед», и все начали потихоньку продвигаться перебежками. Было пройдено уже полпути к коконам, где пока еще двигались люди, подергиваясь и вздрагивая словно во сне. А на душе Артема скреблись все кошки, которых похоронил Грешник на охоте. Приблизившись ближе, Артем узнал отростки, похожие на те, что он видел в амбаре с ретранслятором. Соком вздернул руку в верх и Грешник, прокричал:
– Пастырь, бегом назад! – и как бы предугадывая место появления противника, дал пару выстрелов из ручного гранатомета по дуге перед Пастырем. Две гранаты ушли в молоко, но одна пущенная дальше остальных нашла адресата, и огромная скалоподобная тварь рванулась вперед. Вся в костяных наростах, с несколькими парами передних конечностей, напоминающими лапы насекомого, а также с парой почти человеческих рук с раздутыми мышцами, ороговелыми пластинами и ногтями размером с ладонь, она вырывала куски бетона, кроша его и оставляя заметные трещины, помогая себе отталкиваться и набирать скорость. Тварь ревела от получаемого урона, но продолжала сближение с Пастырем, догнать одним прыжком ей не давали строительные леса, лишь на доли секунд задерживая ее на пути. Группа отступала перебежками, лишь на секунды замирая и меняя магазины, сначала заглох один пулемет, потом второй и тварь начала набирать прыть, ушло лишь три секунды на смену лент, но твари хватило этого, чтобы сократить расстояние вдвое. Тварь опустилась на передние конечности и, уже не боясь зацепить бетонные балки, начала передвигаться прыжками, меняя траекторию и пытаясь уходить от снарядов гранатомета. Там и тут вздымались фонтанчики крови, часть костяных пластин были разбиты и через них сочилась густая красная кровь. Голова же твари была единым костяным наростом неправильной формы, и выделить маленькие глазные впадины не получалось. Пастырь на полном ходу нырнул в помещение, где располагались резервуарные баки системы автоматического пожаротушения. Тварь, кусаемая словно пчелами, поняла, что жертва недоступна, развернулась и помчалась к нам. Пастырь уже стоял у прохода и кричал очередную молитву, выпуская очередь за очередью в тварь.
– Жнец, иди ко мне, давай, иди ко мне! – кричал, словно берсерк, Грешник, уводя ее в сторону. Грешник понимал, что всем не уйти, скомандовал полную капитуляцию в чат и жестом показал, что он остается, сам сел за остов одной машины и снаряд за снарядом выпускал в тварь пытаясь нащупать уязвимое место или зацепить голову. Хотя тварь, поняв его задумку, уже закрыла лапой морду и, немного потеряв прыть, все равно продвигалась вперед. Из пробитых костяных пластин брызгала кровь, одну из конечностей удалось перебить, и она висела плетью, пальцы с огромными ногтями на ноге срезало одним взрывом. Соком и Принц проигнорировали приказ командира и продолжали поливать тварь из оружия, понимая, что следующие на очереди Мелкая и Алагон. Вот тварь с огромной силой махнула лапой и Грешник, успевая почти в упор всадить ей снаряд, вместе с остовом машины улетел куда-то в сторону. Ноги сами начали подкашиваться, страх захлестнул полностью, никогда еще не смотрел в глаза смерти Артем, понимая, что ничего изменить не может. Руки дрогнули, и он не смог попасть последним магазином в приемное отверстие, опустил лишь на секунду глаза, чтобы найти магазин и увидел вторую тварь не меньше первой, несущуюся сзади той. Теперь точно конец, пронеслась обидная мысль. Сначала перестал стрелять один пулемет, потом второй. Артем решил вырвать чеку из гранаты и ждать, когда тварь решит отведать его белого вялого мяса. Вытянув гранату перед собой и ища глазами тварей, ожидая удара, кольнула больно мысль, что вот так умирать не хочется, а, чтобы бежать, надо иметь много сил перебороть страх, которых у него кажется нет. Он не герой, это он понял, наверное, герой кинулся бы на тварей, а не стоял с зажатой гранатой в руках. Похожее чувство к нему уже приходило, когда на учениях при испытаниях капсулы катапультирования не раскрыл парашют, имитируя заклинивание системы замков. Тогда все обошлось, и он отделался сломанными ребрами и парочкой серьезных ушибов, зато все экзамены сдали за него инструкторы летной школы, боясь судебных процессов и его отчима.