Ютта досадливо поморщилась.
— Через полчаса жду вас на лужайке у дома, — сказала она. — Ракетки и воланы я принесу.
— Боюсь, сегодня не получится, — попытался я отказаться. — Вы же слышали, мне предстоит работать.
— Не пытайтесь увильнуть! — рассмеялась Ютта и погрозила пальцем. — До начала вашей работы еще три часа, а я больше часа у вас не отниму. До скорого!
Она развернулась и пошла по коридору в противоположную сторону.
Я проводил ее взглядом. Фигура у Ютты была, будто у манекенщицы. Лицо, правда, ординарное — в толпе и внимания не обратишь. Но минуту назад, когда она смеялась, искренне, по-девчоночьи, — лицо преобразилось и стало необычно привлекательным. У каждой женщины свои загадки, но сейчас в Ютте меня интересовала лишь одна: кто из нас больше хотел познакомиться друг с другом — я или она? Кому из нас это больше нужно?
Поднявшись в свой коттедж на лифте, я заказал секретарю теннисные туфли, шорты и футболку и через пять минут вынул из приемника одежного шкафа спортивную форму. Теннисные туфли были оранжевыми, а одежда — в мелкую и тоже оранжевую полоску. Пожалуй, такое цветовое однообразие за год порядком поднадоест: комбинезоны — оранжевые, биокиберы — оранжевые. Как это там в детской песенке поется: «Оранжевые кибы, оранжевые люди, оранжевый вербл…» то есть кугуар. Впрочем, кугуар был песочного цвета. Но тут я вспомнил фантом крысоида и решил, что с таким однообразием можно мириться.
Как только я переоделся и вышел на порог, на меня, скуля и повизгивая в порыве собачьей преданности, набросился Куги и чуть не сбил с ног. Легок на помине. Будь у него язык, непременно бы облизал с головы до ног. Вчера вечером, в надежде, что на ночь он вернется к своему хозяину, я не пустил его в коттедж, но Куги, по-видимому, ночевал на крыльце, потому что полночи снаружи доносились скулеж и царапанье в дверь. Спрашивается, чем можно царапаться при полном отсутствии не только когтей, но и лап?
— Куги хороший! — потрепал я кугуара за складки кожи и милостиво разрешил ему заглотить правую руку по локоть. Радости кугуара не было границ — понятное дело, основной инстинкт плейширского хищника, а не привнесенные при создании имитанта собачьи повадки. Как говорится, хлебом не корми, а дай что-нибудь заглотать.
В таком виде, с висящим на руке кугуаром, повизгивающим от удовольствия, я и появился на лужайке между коттеджами, где меня поджидала Ютта.
— Вы что, имитантом вместо ракетки играть будете? — фыркнула она.
— Это наш судья, — объявил я, стряхивая кугуара на траву. — Будет следить за правилами… Куги, сидеть!
Сидеть смирно у кугуара не получилось — все-таки зверь, а не дрессированная собака, — и он радостно запрыгал гармошкой вокруг нас.
Мы с Юттой посмотрели друг на друга и дружно рассмеялись. На ней были такие же оранжевые теннисные туфли и шорты с блузкой в оранжевую полоску.
— В такой форме нам в паре играть нужно, а не соперниками, — сказал я.
— Это точно, — согласилась Ютта. — Стереотип программы системы обеспечения. Между прочим, в качестве отличительных от фантомов признаков можно использовать также красный и желтый цвета.
— Откуда такая уверенность?
— Вы забываете, что я все-таки ксенолог. Фантомы, подобно дальтоникам, не воспринимают низкочастотные цвета видимого спектра, поэтому и не могут их воспроизвести.
Она расчехлила ракетки и одну подала мне.
— Начнем?
— Попробуем… — с сомнением поправил я. — Эх, тряхну стариной!
— Не прибедняйтесь. — Ютта окинула меня оценивающим взглядом. — Вы еще ничего… Жирок с живота убрать, и будете, как говорится, «мужчина в полном расцвете сил».
— То есть чуть-чуть лучше рухляди.
— Не надо кокетничать, Вольдемар, — пристыдила Ютта. — Мужчине это не к лицу. Кстати, воланы у меня утяжеленные, поэтому летят далеко и быстро.
Она отошла метров на пятнадцать и уже собиралась подбросить волан в воздух для удара, как лужайка под ногами дрогнула, и инерция, вызванная началом движения платформы, заставила нас наклониться. Навигатор Корти Ньюмен активизировал двигатели платформы и направил ее к «Усеченной Пирамиде».
Пришлось пережидать пару минут, пока платформа не вышла на крейсерскую скорость и положение не стабилизировалось.
Начали мы игру явно в щадящем режиме, однако я, вначале пару раз промазав по волану, в конце концов размялся и стал играть вполне прилично. Оказывается, разучиться играть в бадминтон так же невозможно, как ездить на велосипеде Почувствовав во мне сносного игрока, Ютта разошлась и начала играть в полную силу. Играла она мастерски, била с правой руки, с левой, снизу, сверху, отражала удары в прыжке и загоняла меня до такой степени, что пот струился по телу ручьями.
Но больше всех игра, по-моему, понравилась Куги. Судья из него получился равно в такой же степени, как и выполнение команды сидеть смирно. Вначале он пытался с визгом гоняться за воланом от меня к Ютте, но, поняв, что за скоростным утяжеленным воланом явно не поспевает, изменил тактику и принялся прыгать вокруг меня, карауля промахи и на лету заглатывая воланы, которых я не доставал.
Когда он проглотил пятый, оказалось, что воланов больше нет.
— Конец игре, — тяжело дыша, сказал я, бросил ракетку и уселся на траву. — Сдаюсь.
— Ну уж нет! — запротестовала Ютта. — Вы обещали час игры, осталось пятнадцать минут. Доставайте из него воланы!
— Обещал? — безмерно удивился я, вытирая пот платком, который мгновенно стал насквозь мокрым. — Когда же это?
— Когда я предложила поиграть часок в бадминтон, вы не возражали!
Я не стал протестовать и доказывать, что между «обещать» и «не возражать» большая разница. Против женской логики мужчины бессильны.
— Иди сюда, Куги, — обреченно вздохнув, позвал я.
Куги в два прыжка подскочил ко мне и замер напротив, озорно заглядывая в глаза.
— Выплюнь воланы, — попросил я.
Куги отрицательно замотал головой. Получилось смешно, будто в кукольном театре.
— Ага, значит, речь понимаешь… Я так и предполагал… — Ухватив кугуара за загривок, подтянул к себе и приказал: — Открой пасть и выплюнь Жаку!
Куги вновь замотал головой и попытался вырваться, но я держал крепко.
— Что за упрямая скотина… У тебя от воланов несварение желудка будет.
Я попытался разжать челюсти руками, но это было все равно, что разжимать медвежий капкан.
— Цирковой номер репетируете? — фыркнула Ютта.
— Пытаюсь исполнить желание дамы, — пояснил я. — Слышишь, Куги, дама просит вернуть воланы…
Держа кугуара одной рукой за загривок, другой я принялся чесать ему подбородок. Куги обмяк, закатил глаза, удовлетворенно заурчал, и пасть от удовольствия приоткрылась. Не мешкая, я сунул в пасть руку. Куги дернулся, поняв, что его провели, но было поздно.
— Сиди смирно, а то выверну наизнанку, — предупредил я.
Не будучи уверенным, что удастся вытащить воланы по одному, я нащупал их все, зажал перья в кулак и только тогда выдернул руку.
— Держите, — сказал я, передавая воланы Ютте. — Операция по извлечению инородных тел из желудочного тракта пациента произведена успешно. Он будет жить. Надеюсь.
Конечно, я утрировал, никакого желудочного тракта у имитанта не было и не могло быть. Так, мешок для сбора утильсырья.
Я отпустил кугуара и шлепком отправил гулять. Куги обиженно заворчал и неторопливо запрыгал восвояси.
Однако стоило нам продолжить игру, как он вернулся и снова весело запрыгал вокруг. Отходчивый характер вложил в него Борацци.
После вынужденного перерыва игра у меня расклеилась. То ли пропало желание, то ли устал, но былой радости от игры я не получал. Солнце стояло в зените вечно безоблачного неба, но почему-то казалось, будто свет начинает медленно меркнуть, застилаемый необъяснимой мглой, навеивавшей апатию и безразличие.
— Да что с вами, Вольдемар? — пыталась подбодрить меня Ютта. — Вы как рак вареный… Соберитесь, нельзя же так! Сейчас откроется второе дыхание. Неужели вы не хотите избавиться от жирка?