Вот как рассуждал на тему выбора Есениным невесты с громким именем А. Б. Мариенгоф:
В это время его женой была Софья Андреевна Толстая, внучка Льва Николаевича, до немыслимости похожая на своего деда. Только лысины да седой бороды и не хватало.
Впервые я с ней встретился в вестибюле гостиницы «Москва». Взглянул и решил:
– Да ведь это Софья Андреевна! Жена Сережи.
Узнал ее по портретам Льва Николаевича.
А когда-то Есенин хотел жениться на дочери Шаляпина, рыженькой, веснушчатой дурнушке.
Потом – на Айседоре Дункан.
И все для биографии.
Есенин – Шаляпина!
Есенин – Дункан!
Есенин – Толстая! [196]
Г. И. Серебрякова со слов А. К. Воронского пересказала размышления Есенина о выборе невесты «за глаза», заочно – с громким именем:
«А что если я женюсь на дочери Шаляпина? Как это будет звучать – Шаляпина, Есенин?» // Еще не видев свою будущую жену, Софью Андреевну, он повторял: «Толстая, внучка Льва Николаевича, и Есенин. Это отлично!». [197]
По мнению Ю. Н. Либединского, сам поэт и его друзья, знакомые придавали огромное значение предстоящей женитьбе именно на С. А. Толстой:
Едва ли не с начала моего знакомства с Есениным шли разговоры о том, что он женится на Софье Андреевне Толстой, внучке писателя Льва Толстого. Сергей и сам заговаривал об этом, но по своей манере придавал этому разговору шуточный характер, вслух прикидывая: каково это будет, если он женится на внучке Льва Толстого! Но что-то очень серьезное чувствовалось за этими как будто бы шуточными речами. <…> «Ведь ты подумай: его самого внучка! Ведь это так и должно быть, что Есенину жениться на внучке Льва Толстого, это так и быть должно!» // В голосе его слышалась гордость и какой-то по-крестьянски разумный расчет [198]
Уже после кончины поэта М. А. Осоргин (настоящая фамилия Ильин) завершил некролог «“Отговорила роща золотая…” Памяти Сергея Есенина» упоминанием о его женитьбе на представительнице прославленной фамилии: «Менее года тому назад Сергей Есенин женился. Его вдова – внучка Льва Толстого». [199]
Заметим: в соответствии с общепринятым суждением о том, что понятие красоты (внешней и внутренней) у каждого человека свое, портретные характеристики С. А. Толстой у знавших ее людей разные. М. М. Шкапская характеризовала С. А. Толстую в письмах к ней от 5 и 31 января 1924 г.: «…милая женщина. Почему-то я Вас всегда очень отчетливо ощущаю именно как женщину… А быть женщиной par exellence – это почти гениально» и «Сколько раз я замечала, как несколькими, я бы сказала, “расширенными” словами Вы показываете вещи иными, нежели их привык видеть до сих пор. Между прочим, это дар, который обычно бывает у больших талантов, и возможно, что это достался Вам в наследство биологически отъединенный от целого элементик из творчества Льва Николаевича. Но это драгоценнейший из всех даров, каким жизнь умеет и может наделить смертного». [200]
Ю. Н. Либединский воспринимал С. А. Толстую как подходящую жизненную подругу Есенина: «В облике этой девушки, в округлости ее лица и проницательно-умном взгляде небольших, очень толстовских глаз, в медлительных манерах сказывалась кровь Льва Николаевича. В ее немногословных речах чувствовался ум, образованность, а когда она взглядывала на Сергея, нежная забота светилась в ее серых глазах. Она, видно, чувствовала себя внучкой Софьи Андреевны Толстой. Нетрудно догадаться, что в ее столь явной любви к Сергею присутствовало благородное намерение стать помощницей, другом и опорой писателя». [201] Аналогично характеризовал последнюю супругу поэта Всеволод Рождественский: «Незадолго перед этим он женился, и его жена, ныне покойная С. А. Толстая, внучка Л. Н. Толстого, женщина редкого ума и широкого русского сердца, внесла в его тревожную, вечно кочевую жизнь начало света и успокоения». [202]
Однако существовала и противоположная точка зрения по поводу внешности С. А. Толстой. Так, В. П. Катаев в повести «Алмазный мой венец» (1975–1977) несправедливо завышал возраст не названной им С. А. Толстой (она была на 5 лет моложе Есенина) и восторгался более чаепитием, нежели женской красотой: «Там немолодая дама – новая жена королевича, внучка самого великого русского писателя, вся в деда грубоватым мужицким лицом, только без известной всему миру седой бороды, – налила нам прекрасно заваренный свежий красный чай в стаканы с подстаканниками и подала в розетках липовый мед, золотисто-янтарный, как этот солнечный грустноватый день». [203] Иннокентий Оксёнов рассуждал: «С. А. Толстая похожа на своего деда, здоровая женщина и мало привлекательная». [204]