Душе, стало быть, не "свойственна жить так, как Богу", и "она причастна жизни, потому что Бог хочет, чтобы она жила…" Следовательно, она не бессмертна, т. е. не обладает бессмертием сама по себе. Ее бессмертие относительно и зависит от высшего божественного начала. Интересно, что в рассуждениях о бессмертии Юстин Философ становится на неожиданную позицию, и его аргументация делается узко судебной, юридической. "Бог призвал человека к жизни и воскресению"[358], однако, рассуждает апологет: "души не бессмертны, но они не уничтожатся, ибо это было бы весьма выгодно для злых… Что же бывает с ними? Души благочестивых находятся в лучшем месте, а злые в худшем, ожидая здесь времени суда. Таким образом, те, которые удостоены видеть Бога, уже не умирают, а другие подвергаются наказанию, доколе Богу угодно, чтобы они существовали и были наказываемы"[359]. Значит, бессмертие души (не безусловное, конечно, ибо абсолютно бессмертен только Бог) постулируется моральным принципом. Вероятно, это различие бессмертности человека и Бога навеяно апостолом Павлом: "Царь царствующих и Господь господствующих Единый, имеющий бессмертие" (1 Тимоф. VI, 15–16). В этом Юстин будет влиять и на своего ученика Татиана Асирийца[360].
Из только что приведенного отрывка может создаться впечатление, что Юстин сторонник временных загробных мук: "подвергаются наказанию, доколе Багу угодно, чтобы они были наказаны. "Но наряду с этим находим и совершенно противоположные утверждения. Так: "души их будут соединены с теми же телами и будут преданы вечному мучению, а не в продолжение только тысячи лет, как говорил Платон"[361]. "Диавол будет послан в огонь…, чтобы мучиться бесконечный век"[362]. Кроме того, и во второй Апологии он говорит о "наказании неправедных людей в вечном огне"[363], а в "Диалоге" указывается про "червя и неугасающий огонь"[364].
Второе пришествие Христово связано с воскресением тел и наказанием грешников. Смерть не есть "состояние бесчувствия, ибо это было бы выгодно для всех злодеев… Души и по смерти сохраняют чувство[365]. В том, что души не умирают, убеждают нас некромантия, вызывание душ умерших, предсказания, оракулы и писания отдельных языческих писателей (Эмпедокл, Пифагор, Платон и др.). "Мы веруем и надеемся получить опять умершие и в землю обратившиеся тела наши, утверждая, что нет ничего невозможного для Бога"[366]. Но как? Аргументация ведется от таинственного процесса зарождения человека от малой капли семени. Трудно понять и разумно обосновать тождество человеческого семени и уже готового, сформировавшегося человека, и это не легче, чем понять образ воскресения разложившегося тела. Неверие происходит оттого, что вы не видели еще воскресшего мертвеца"[367]. Для всемогущества Божия возможно и это.
Об образе Божием Юстин Философ не богословствует; он только мимоходом упоминает, что Адам есть "тот образ, который Бог сотворил и он был обителью дыхания Божия"[368].
Немало внимания посвящено им вопросу о богопознании. Душа имеет способность богопознания. Бога и человека нельзя познать так же, как мы можем знать музыку, арифметику, астрономию и т. под. "Божество не может быть видимо глазами, как прочие живые существа; Оно может быть постигнуто только умом, как говорит Платон"[369].
Однако, познание это связано с особыми нравственными требованиями. "Око ума таково и для того дано нам, чтобы мы могли посредством него, когда оно чисто, созерцать то истинно сущее, которое есть источник всего того, что постигается умом, которое не имеет ни цвета, ни формы, ни величины, ни другого чего-нибудь видимого глазом, но есть существо тожественное себе, высшее всякой сущности, неизреченное, неизъяснимое, единое прекрасное и благое, внезапно проявляющееся в благородных душах по причине их сродства и желания видеть Его"[370]. "Мы можем умом нашим постигать Божество и через то уже блаженствовать", так как душа наша "божественна и бессмертна" и есть часть того верховного Ума"[371].
И хотя св. Юстин в своем "Диалоге" утверждает, что души у всех живых существ одинаковы, но дар богопознания сообщен не всем. Не только животные бессловесные лишены этого дара, но и из людей немногие видят Бога, а только те, которые жили праведно и сделались чисты чрез праведность и всякую добродетель[372].
На этих отрывочных мыслях, однако, не построить сколько-нибудь удовлетворительную гносеологию.