— В пуржищу-то?
— Ии, — скромно поддакнул Како.
Он с интересом оглядывал железоделательную мастерскую. У двух окон стояли верстаки с большими тисками, были навалены груды разобранных волчьих капканов, к стенке прислонено несколько моторов. У крайнего верстака в тисках осторожно гнул медную трубку паренек. Он весело кивнул головой Како и, взяв большой плоский напильник, стал зачищать край трубки.
«Кто же такой?» — вспоминал Како. Он знал всех увэленцев, но этого никак не мог вспомнить.
— Чей это? — кивнул на него головой Како.
— Тутая сын я, — ответил сам паренек. — Тымнетагин.
— Э-э, тот, что съел лакомство келет, — вспомнил Како. — Разве заметишь, как молодежь растет.
— Работы много, — не отрываясь от дела, объяснял Келевги. — Капканы переделываем, моторы ремонтируем. Увэленского кооперата эта мастерская. Со всех поселков моторы нам везут…
— Я тоже тебе железки привез, — перебил Како. — Ну, я пойду, — он стряхнул пепел с подола кухлянки и встал.
— Как хочешь…
Како, окруженный собаками, шествовал дальше. Не миновал он и маленького домика, в котором размещалась косторезная мастерская. Лысый старичок Айе, с клочками седых волос, посмотрел поверх очков и первый сказал ему:
— Етти!
— Ии. — Како снова уселся у порога.
В мастерской работало человек пять стариков. Всех их хорошо знал Како.
— В Гуйгуне тоже есть мастер — Ринтынет. Его костяшки привез я, — поделился с Айе Како.
Словно в другой мир попал Како: все было интересно, все было удивительно.
Только в половине дня Како добрался до конторы райинтегралсоюза и нашел Глебова. Он мог бы решить свой вопрос и с другим человеком в конторе, но ведь Антымавле наказывал передать все только Глебову. Потому он не хотел ни с кем разговаривать и бесцеремонно прошел в комнатку, где находился Глебов.
— А-а, Како! — Обрадовался старому знакомому Глебов и протянул руку.
Како подал руку, как полагается, это очень польстило ему, и тут же сел на предложенный стул. В русском жилище и сидеть надо по-русски.
— Товары привез. Непокупные товары. Антымавле сказал, тебе передать…
— Ев-ев, подожди, — перебил Глебов и, ловко орудуя левой рукой, дописал последние строки докладной.
— Ну, я слушаю, — поставил точку Глебов.
— Товары привез я. Непокупные, — повторил Како.
— Хорошо, — похвалил Глебов. — Вовремя приехал. Патроны, ружья надо отвезти к Антымавле.
Нам не нужен шаманский напев
Гырголь, пристроившись на широком китовом позвонке, сидел в яранге Антымавле. Он внимательно осматривал новую винтовку, и радость, бушевавшая в его груди, вот-вот готова была вырваться наружу. Еще бы! Теперь в их товариществе есть настоящее оружие, которое никогда не подведет, да и патронов к нему года на два хватит.
Глебов сдержал свое слово. На обратном пути он обнаружил пять новых винтовок на складе у Зильберга. Они предназначались в премию лучшим охотникам-пушникам. Но Глебов понял, что именно сейчас хоть чем-то надо поддержать инрылинцев и гуйгунцев, в предложил Зильбергу немедленно передать их отделению Антымавле, а кому дать — это уж они сами решат. Одна из винтовок досталась Гырголю, две решили отдать гуйгунцам, и две Антымавле оставил для чаучу.
Покупателей не было, и Антымавле без помехи наблюдал, с каким восторгом Гырголь изучал новую винтовку. Такие винтовки чукчи видели впервые. Ствол у нее немного длиннее винчестера: значит, далеко может бить, затвор очень прост. Гырголь без труда разобрал его и протер тряпочкой.
Не сводил восторженных глаз с оружия и Ыттувги. Мальчишка за последний год вытянулся, повзрослел и уже охотился со всеми, как взрослый. Антымавле, уезжая, поручал ему торговлю в лавке, и Ыттувги справлялся с этим. Вот и сейчас он помогал Антымавле подобрать товары, которые необходимо было взять в тундру. А так как Ыттувги теперь уже принимал постоянное участие в труде товарищества, то Антымавле, как со взрослым, во всем советовался с ним и прислушивался к его мнению. Ыттувги лучше всех умел читать и писать. Все инструкции и указания, которые приходили из Увэлена на имя Гырголя и Антымавле, прочитывал и переводил Ыттувги.
— Йыккайым! — не выдержал Гырголь.
— Ии-кун, — поддакнул Антымавле, и самому тоже стало радостно.
— Только подправить немного надо.
— Ты же стрелять будешь, делай что хочешь!