— Эргынаут! — крикнул он в темноту чоттагина жене. — Иди ночевать к Кейнеу. Гывагыргин уже никогда не вернется к нам. Так захотел великий Кереткун… А Кейнеу будет мне второй женой, — закончил он, считая принятое решение своей обязанностью, долгом перед осиротевшей семьей.
Зачадила плошка в чоттагине, постепенно разгоравшееся пламя кидалось из стороны в сторону. Эргынаут, покорно выползла наружу и вместе с мужем направилась к яранге Гывагыргина. Кейнеу стояла в прежней позе. Эргынаут осторожно разжала ее пальцы, втащила Кейнеу в полог и усадила рядом с беззаботно спавшим Рытегревом. Затем набрала воды в сшитую из моржовой шкуры кружку, окропила водой морды нерп, втащила их в чоттагин.
Всю ночь просидела Эргынаут рядом с Кейнеу, поправляя ярко горевший жирник. Кейнеу так и не изменила своей позы, а к утру неожиданно вскрикнула и повалилась на бок.
Не бывать Анкалину оленеводом, как не ходить киту по тундре
Счастье покинуло жителей маленького стойбища Валькатлян. Из пяти яранг осталось две: Имлытегина и Гемалькота. Погиб в море толстый Каанто, ушел к верхним людям своей смертью старик Гиулькут. Не стало в Валькатляне великого предсказателя. Сын старого Эмлылькота со всей семьей пошел бродить по приморским стойбищам анкалинов в надежде найти лучшее пристанище. До Валькатляна доходили слухи, будто в Увэлене, большом стойбище на конце земли, хороший промысел, люди меньше голодают. «Может, там жить легче?» — думали валькатлянцы, но уходить из родных мест не решались. Все-таки надеялись на удачу.
Имлытегин сдержал слово и взял на воспитание сироту Рытегрева.
Мало осталось людей в стойбище, мало. Некому выходить в море на байдаре.
Одиноко стоят на пологом склоне две яранги. Как осиротевшие брат и сестра, прижались они друг к другу и от ветхости словно вросли в землю. О былом напоминают развалившиеся куски дерна и камни возле мясных ям, торчащие из земли изогнутые челюсти китов, полусгнившие каркасы байдар да поросшие травой места старых жилищ.
Долгими зимними вечерами, когда за ярангой завывала пурга и ветер сотрясал остов жилища, люди под звуки бубнов воскрешали в памяти давно минувшие дни, казавшиеся им такими счастливыми, вспоминали подвиги знаменитых охотников. Воспоминания украшали жизнь, отгоняли голод, вселяли надежду и веру в будущее.
Узнал о своем отце Рытегрев. Однажды Имлытегин поднялся вместе с ним на скалу Равыквын. Он показал на плоский камень высотой в полроста человека, поставленный торчком в топкий мох на ровной площадке.
— В тот год, когда погиб твой отец, мы поставили этот камень. Смотри, много их здесь… Это погибли в море наши охотники…
Около камней остатки гарпунов, луков, копий, старых винчестеров, частей байдар.
Рытегрев с любопытством рассматривал могильник погибших.
— Копье твоего отца, — коснулся ногой Имлытегин побелевшего, потрескавшегося черенка с костяным узким наконечником. — Ловким, как горностай, был твой отец, сильным, как умка. Насквозь прокалывал самого большого моржа…
Лет восемь прошло, как Рытегрев остался сиротой. Но он не чувствовал себя одиноким и обездоленным. Эргынаут, жена Имлытегина, стала для него второй матерью, относилась так же, как к своим детям. Года три тому назад посетил стойбище злой дух заразы Ивметун и унес с собой двух старших сыновей Имлытегина. Сильно горевали Имлытегин и Эргынаут, но молчком перенесли свое горе: плакать и причитать по покойнику нельзя, иначе будут преследовать людей души умерших.
Имлытегин желал морской удачи Рытегреву и передавал ему весь свой охотничий опыт. Добр и ласков Имлытегин дома, но в море был безжалостным, не давал передышки.
— Отдыхать только дома можно, — коротко бросал Имлытегин Рытегреву, ведя его за собой между торосов. А после случилось так, что Рытегреву дали другое имя. Его стали называть Антымавле.
Целыми днями, когда не было работы дома, Рытегрев играл со сверстниками. Нельзя молодежи сидеть без дела. Нет работы — набирай силы: прыгай, бегай, борись, таскай камни, бросай чаут — аркан. Хладнокровен и спокоен был в борьбе Рытегрев. Если он терпел поражение, что бывало очень редко, то никогда не выходил из себя, не показывал обиды и гнева. Потому и стали взрослые называть его Антымавле, что значит спокойный. И это имя стало повторяться все чаще и чаще. А однажды новое имя окончательно закрепилось за ним.
Дул с моря ветер, к берегу поджало паковый лед. Имлытегин со скалы Равыквын заметил на льдине лахтаков. Перепрыгивая с льдины на льдину, подкрались они с Рытегревом к животным и меткими выстрелами убили двух. Разделали, срезали мясо с костей, зашили все в шкуры и стали пробираться к берегу. Имлытегин волок большого лахтака, Рытегрев — молодого, полегче. Спешит Имлытегин, отстает Рытегрев. Расходится лед, ширятся разводья. Далеко вперед ушел Имлытегин. Идет, не оглядывается.