Гиункеу на этот раз тоже вылез из вельбота и сел у кромки льдины в стороне от других. На коленях лежала малокалиберка. Стрелял он метко, хорошо. Две тушки нерп, лежащие рядом, радовали его. Но грустные размышления никак не шли из головы. Рано начали охотиться: из Нунегнина еще не было вестей. Раньше никогда не начинали охотиться, пока в Нунегнине не был убит первый морж, пока не была принесена в жертву голова моржа на скале Уйэн. Рушатся старые законы, забывают своих предков. До боли обидно, что лишили его руля на вельботе. Сказали ленив, не старается. Тэюнкеу еще на свете не было, когда Гиункеу уже держал руль в руках и считался удачливым охотником. Хоть и придумали новое слово «бригадир», но все равно все называют «ытвермечин» — хозяин байдары. А разве может быть «ытвермечиным» «аачек» — юноша? Нет. «Ытвермечин» тот, кто имеет много родственников, тот, кто самый знающий. У кого сейчас больше всех родных? У меня. Пять братьев, три зятя да человек двадцать взрослых племянников с женами, а внуков даже не упомнишь. Вот и здесь, Ако и Рультын племянники, прадед Эрмена брат моего деда, Вакат сын жены брата. А Тэюнкеу кто? Сирота. Раньше хорошо было. Все родные, если и отругаешь кого, то все равно никуда не уйдет, а добыча в общую яму складывалась. Кому нужно дашь, а кого и заставишь на охоту пойти. А Оо пусть уж охотился бы со своими. И все это новый председатель. Вельботов много стало, бригад надо больше, людей мало; по пять человек в бригаде оставили…
На льду росла горка убитых нерп. Приволок молодого лахтака и Ако.
— Удачливый он, — улыбнулся Эрмен, кивнув на Ако. — Только про книги свои забыл, скоро они совсем размокнут.
Ако спохватился, запрыгнул в вельбот и стал засовывать учебники в нерпичий мешок.
— Эгей! — закричал Тэюнкеу. — Тагам, пора!
IV
Вельбот долго вслепую шел во льдах, а через некоторое время вырвался на чистую воду. Туман слегка приподнялся, потянул ветерок, ровная спокойная гладь воды покрылась пестрой рябью, и вскоре без того темное море стало еще темнее. Но берегов не было видно.
Сколько прошло времени, никто не знал, но Оо отметил, что Эрмен уже третий раз наполняет бачок мотора бензином, а бачка хватает как раз от Нунегнина до Увэлена. Это значит они уже давно должны быть дома, тем более что они были на полпути к дому. Оо не смотрел на компас — Тэюнкеу это не нравилось. Может быть, Оо и проявил бы решительность и настоял бы идти так, как он считал нужным, но он еще сам не был уверен в своей правоте…
— Ныракав, четвертый раз заправляю мотор, — прокричал Эрмен бригадиру, — а берега все нет… Наверно, не туда идем!
У Тэюнкеу даже бровь не дрогнула, только слегка заиграли скулы да сузились глаза. Он продолжал вести вельбот тем же курсом.
Ветер слегка разогнал туман, приподнял его выше, стало виднее. Впереди показались изломанные края большого ровного поля льда. Но оно казалось каким-то странным, словно покрытым местами сверху слоем свежего пушистого снега. Никто из охотников не мог определить, что же это такое. Белое покрывало колыхалось и шевелилось. Оно было живым.
— Ренут? Что это? — испуганно вскрикнул Рультын.
Вакат вскинул к глазам бинокль:
— Лыппетти! Гуси!
Поле льда оказалось огромным и широким. На нем сидели большие стаи канадских гусей. Оо хотя и решил ничему не удивляться, ни во что не вмешиваться, но сейчас он даже привстал от неожиданности.
Охотники впервые видели такое скопление гусей и тем более на льду, в море. Ако схватился было за винтовку, но Оо не сдержался и грубо остановил его:
— Веным гынан! Хватит тебе!
Вельбот шел вдоль кромки. Эрмен приглушил мотор, и он теперь работал почти вхолостую. Гуси гоготали, большими стаями подымались друг за другом с льдины и тут же скрывались в тумане. Все напряженно следили за их направлением: гуси могли лететь только в одну сторону — к мысу Дежнева, а там — вдоль берега к острову Врангеля на свои гнездовья.
Оо сразу сориентировался и испугался, догадавшись, где они находятся, хотя в тумане определить направление полета птиц было нелегко. Холодные капельки пота выступили на лбу, дрожь пробежала по всему телу:
— Ка-а-комей!.. — вырвалось у него с испугом. — Мы заблудились. Да, заблудились в проливе, а это плохое место, страшное. Гуси всегда летят с мыса Кыгмин на Ченлюн… — Оо решительно встал и повернулся к Тэюнкеу.
— Уходи! Тагам! — в гневе закричал старик.
— Как? Я же бригадир, — побледнев, пытался оправдаться Тэюнкеу. Он понял, что старик прав.