Сбежались мужики с длинными ножами, спустились с крутого склона с большими котомками из моржовых шкур женщины, прибежали дети.
«Ка-а-комей! Мудр старик, мудр, — восхищаются люди. — Здорово он придумал».
Подвели люди под Келерева, как под настоящего громадного кита, толстый и прочный ремень, ухватились за него всем селом и под команду «То-о-гок!» стали тянуть.
— Хорош кит, тяжел кит! — хвалил старик, а сам все смотрел, не допустит ли кто оплошности.
Тяжело тащить кита, дрожат от напряжения ноги, вязнут в зыбкой гальке, вытирают люди рукавами потные лица.
Вытащили «кита» на берег. Обступили со всех сторон и режут на маленькие квадратики, величиной со спичечную коробку. Раскладывают куски мяса на берегу. Кряхтят. Двое здоровенных мужчин, подымая очередной кусок «китятины» на плечи третьему. Сгибаются ноги под тяжестью ноши. Сбрасываются куски в мясные ямы…
Ако еле сдерживается, чтобы не рассмеяться, а Ытук не замечает, для образности объясняет мимикой и жестами:
— Как настоящего кита разделывали Келерева, всю ночь и весь день работали люди. Устали. А после три дня веселились эмрепенцы, не охотились и ели вкусную китовую шкуру — итхильхин.
И сопутствовала удача эмрепенцам все лето. Ловко обвел духов старик. Мудрый он был, мудрый, — закончил Ытук и рассмеялся сам. — Глупые тогда люди были, всего боялись…
— А сейчас что бы ты сделал, если бы встретил Келерева? — спросил Ако.
— Коо, не знаю. Но убивать бы не стал. Пусть живет. Какой от него прок…