Убили кита в Инчувине, а в Инрылине причмокивают губами, языками щелкают, словно у самих во рту побывал лакомый кусочек китовой шкурки.
— Ик-кай-ым! Какая сладость!
Доходили вести до Инрылина и от Амчо. Передавал старик, что совсем беспомощным стал. Звал Антымавле к себе. Говорил, что уже много оленей у Антымавле стало, хорошо жить будет, своя еда рядом. Етынкеу плохой хозяин. Задумывался Антымавле, но Тымнеквын с Имлинэ и слушать даже не хотели.
— Без моря с тоски умру, — отвечал Тымнеквын.
— Отца не брошу, — вторила ему Имлинэ, — слаб он.
«Лучше здесь останусь», — решил Антымавле.
Еще одна пыныль пошла из Инрылина. Она была непонятной и загадочной и быстро облетела все стойбища.
Проезжал как-то один русский человек. Долго пурговал в Инрылине, по-чукотски умел говорить немного, рассказывал:
— Скоро торвагыргин — новая жизнь будет. Уберут самого главного начальника — царя, от которого все несчастья идут.
«Как это один человек может делать всех людей несчастными? — думали инрылинцы. — Был, например, в Гуйгуне вор и обманщик Кэквыргин, всем мешал жить, так его выгнали из стойбища, и он заколол себя ножом. Не может человек жить без людей».
— Выгнать Тиркэрмечина — солнечного силача, и он сам себя убьет, — советовали инрылинцы и удивлялись, почему это русилин не может понять такой простой вещи.
— Нет, этого не выгонишь, у него много сильных помощников, поэтому нужно собраться всем людям вместе и прогнать…
— Зачем столько народу собирать? С Тиркэрмечином один человек справится, а помощники сами разбегутся, — недоумевали инрылинцы. — Может быть, он большой и сильный, как великан Лёлгылын, про которого в сказках рассказывают?
— Нет-нет, он маленький, как простой человек…
«Странно у русилинов жизнь построена — один человек над всеми командует…»
А потом, когда вез его Антымавле на собаках дальше на север, русилин, увидев на бугре старое захоронение, соскочил с нарты и лег на снег, притворившись мертвым.
— Вот так умрет Тиркэрмечин, — сказал он. — Вот в такой могиле будет лежать самый главный начальник.
— Что ты, что ты, зачем так делаешь? — испугался Антымавле. — Плохой дух увидит, что ты смерти хочешь, и поможет тебе.
— Да нет никаких духов, — засмеялся русилин. — Это же не на себя я показываю, на царя.
— Каждая вещь имеет своего хозяина, духа — убеждал его Антымавле. — Вот тот камень тоже своего келет имеет. Келет может не понять, что ты смерти желал другому, и направит всю силу на тебя…
— Чепуха!
Не понял последнего слова Антымавле, но как-то не по себе стало, что посмеялся русилин над его советом. Ведь он только хотел предостеречь его от плохого. Обиделся, долго не разговаривали, молча ехали.
Потом русилин опять разговорился, и Антымавле узнал интересные вещи. Оказывается, не все русские хорошо живут, бедные и богатые есть. Но что-то не верилось Антымавле, еще ни одного бедного русского не видел он.
— Вот у вас тоже есть богатые, — убеждал незнакомец.
— Да, Рэнтыгыргин богатый. Но у него есть морское счастье, а кто имеет счастье, тот живет хорошо. Пылёк обладает оленным счастьем.
— Вот у Тымнеквына тоже есть морское счастье. Но вы разве хорошо живете?..
«И верно — все говорят, что у Тымнеквына есть морское счастье. Но почему он живет не так, как Рэнтыгыргин?» — впервые задумался Антымавле.
Пока довез Антымавле русилина до Нутепынмына, понимать немного стал, о чем говорил приезжий. Рассказал все инрылинцам.
Услышали через некоторое время инрылинцы, что убили на севере веселого русилина другие танныт.
«Зачем убивать веселого человека?.. Никому плохого не сделал, не обманул никого. Интересные вести рассказывал…» — недоумевали люди.
— Смеялся он над келет — злыми духами, вот и наказали они его, — заявил шаман Ринтылин.
А однажды пришла в Инрылин тревожная весть.
Две зимы тому назад построили танныт в Увэлене большую, как скала Сенлюквин, деревянную ярангу. Никто не жил в ней, и поэтому сделалась она пристанищем духов. Сейчас танныт хотят собрать туда детей, чтобы научились они понимать чужеземные откровения. Боялись отцы и матери, что вселятся таннытские духи в детей, испортят их. Потом старики додумались: яранга-то построена здесь, и вселились в нее, конечно, чукотские духи. «А со своими духами как-нибудь разделаемся», — решили старики. И самые смелые стали посылать детей в деревянную ярангу, но давали им лакомства, чтобы дети перед тем как входить, могли задобрить духов.