Антымавле страшно переживал, что люди не понимают Глебова, но сам, тоже не сознавая, что значит кооператив, вступил в него.
Когда вернулись из поездки по стойбищам, Глебов сказал, что ему причитается плата. Он может взять ее товарами или деньгами.
— Разве я тебе сдавал пушнину? — недоумевая, спросил Антымавле.
— Нет. Но ты работал, а за каждую работу положено платить.
— Мне ничего не надо. Я просто помог тебе, — робко возражал Антымавле.
— Бери, бери, — настаивал Глебов.
— Ну, раз ты хочешь, пусть, возьму.
Однажды Глебов пожаловался, что не может все время развозить товары, так как и на месте хватает работы, и предложил Антымавле:
— Попробуй один, сам.
— Разве я умею понимать русские черточки, разве я смогу отпускать товар? — испугался Антымавле.
Но Глебов решил пойти на риск. Еще в первую поездку он обратил внимание, что Антымавле точно запомнил весь ассортимент товаров. Он свободно перечислял по памяти, сколько и кому они отпустили плиток чая, сколько должно быть плиток сейчас у них, называл имена людей, которым отпускался товар. Глебов был поражен памятью Антымавле.
— Ничего запомнишь. Я дам тебе штучный товар.
Антымавле не умел отказываться, когда его просили, и согласился.
На складе Глебов отложил товары и стал объяснять ему стоимость каждой вещи. Люди деньгам не доверяли, больше брали в обмен натурой. Глебов клал нерпичью шкуру — и рядом две пачки патронов, винчестер — двух песцов. Это была цена. Так они перебрали все товары.
— Зачем так много? — спросил Антымавле, окидывая взглядом груду товаров. — Первый раз кит-кит — чуть-чуть надо.
— Ничего, ничего, — успокоил Глебов. — Надо объехать всех членов кооператива, принять других. С тобой еще поедет энмынский каюр Како.
Како был самым лучшим каюром на побережье. Антымавле хорошо его знал и был рад предложению Глебова. Антымавле критически осмотрел товары и кое-что отложил в сторону.
— Ноткэн этки — это плохо. Широкоствольное ружье сейчас никто не возьмет. — И осторожно отложил пару дробовиков. — Весной нужно будет, когда утки полетят. Брезент всегда нужен, патроны, чай тоже…
— Вот, а ты боялся, — похвалил Глебов. — Ты же лучше меня знаешь, в чем нуждаются люди.
Несколько недель провел Антымавле в поездке. Собаки свои, корм дал кооператив.
Он сумел проехать по самым отдаленным стойбищам, где не приходилось бывать Глебову. По тундре и побережью быстро пронеслась весть: «Антымавле торговым человеком стал».
— Чукча не будет русилином, — утверждали одни.
— Праздноход, а человеком становится, — говорили другие.
— Счастье у него есть, — завидовали третьи, думая, что Антымавле стал обладателем дорогих вещей.
Разные слухи ходили об Антымавле, но как только он появлялся в стойбище, у многих менялось мнение. После долгих разговоров и колебаний люди вступали в кооператив. Вступил пильгинский Наргыно и сразу внес паевой взнос. Долго думал, но потом решился гуйгунский Илгыту, внес часть взноса нешканский Кымчек.
Везде находили Антымавле и Како приют и ночлег, но не везде относились к ним одинаково. Побывали они и в стойбище Рэнтыгыргина. Остановился Антымавле в Вельвуне у старого знакомого Гырголя.
Не успели они с Како распрячь, накормить собак и обменяться новостями, как заявился сам Рэнтыгыргин.
— Нехорошо передний дом проезжать, — упрекнул он Антымавле и как хозяин бесцеремонно прошел в чоттагин яранги.
— Мне тут лучше, — возразил Антымавле, удивляясь приветливости старика.
Рэнтыгыргин чуть-чуть, сгорбился, но лицо осталось прежним, и по фигуре не чувствовалось, чтобы он стал слаб и немощен.
Антымавле рассказал последние новости.
— Может, мне вступить в кооперат? — с легкой иронией произнес старик.
Он сделал вид, что слышит впервые эти новости, прикинулся непонимающим, однако был хорошо осведомлен о всех делах, происходящих на побережье.
— Чем торгуешь? — спросил Рэнтыгыргин.
— Чай, сахар, патроны…
— Посмотрим… Может, кто и захочет приобрести.
В чоттагине Антымавле показал свой товар. Его окружили охотники, заглядывали в открытые двери любопытствующие женщины.
— Разве это чайник? — Рэнтыгыргин постучал пальцами по алюминию. — Торгуют русилит, а товар все американский.