— Долгоспящие не видят, что им посылает море, — вкрадчиво произнес Ринтылин. — Сегодня выбросило деревянную лодку. Она разбита, но дерева много. Можно сделать настоящий торговый дом.
Все инрылинцы участвовали в разборке лодки. Трудно было отдирать доски, прихваченные большими железными гвоздями. Но Тымнеквын, стоявший рядом, предложил вырубить дерево вокруг гвоздей теслами. Потом дырки заделать, а гвозди пригодятся для постройки. И через некоторое время у яранги Антымавле выросла небольшая пристройка: стены наполовину обшиты досками, а верх покрыт брезентом. Для удобства Антымавле сделал два входа: один из чоттагина, второй с улицы.
— Какое вместилище! — удивлялись сами инрылинцы.
— Ка-акомэй! — восхищались приезжие.
И действительно, небольшая пристройка отличалась от яранг, наполовину обложенных дерном и покрытых моржовыми шкурами.
В пристройке Антымавле сделал прилавки, какие видел в Энмыне у Аймета, и разложил товары.
— Но как ты будешь продавать муку, сахар, крупу? — задал вопрос Ринтылин.
Антымавле задумался. Кажется, он все предусмотрел, а весов у него нет. Сначала он отпускал только штучные товары, но появилась необходимость и в сыпучих продуктах.
— Почему у тебя нет белого съедобного порошка? — не раз спрашивали покупатели.
Чукчи любили брать муку. Они перемешивали ее с водой и кусочки теста опускали в кипящий нерпичий жир. Когда было мало мяса, эта еда очень выручала и даже стала считаться лакомством.
И опять из трудного положения выход нашел Ринтылин. Он отыскал у себя старое подобие американских пружинных весов и предложил их Антымавле:
— Может, это поможет. И чашка есть.
Антымавле долго разглядывал старые весы. Потом тщательно очистил их от ржавчины керосином, потер железным напильником и наждачной бумагой. Все эти инструменты были у Тымнеквына, так как старик часто делал из кости гарпуны, наконечники посохов, накладки для байдар.
Затем Антымавле сделал подставку и подвесил весы над прилавком. Получилось неплохо.
Но деления на весах обозначали американские фунты, а считать надо было русскими килограммами.
У входа в чоттагин сидела Имлинэ, Она любила наблюдать, как муж работает, и иногда помогала каким-нибудь советом. Но сейчас она не могла понять, над чем задумался Антымавле.
Вдруг он взял с полки килограммовую плитку старинного русского чая и положил на чашку весов. Стрелка отклонилась в сторону, и он аккуратно нанес химическим карандашом черточку. Так на весах оказалось десять плиток чая, а на щитке десять равных делений, обозначавших килограммы. Можно было бы нанести еще деления, но чашка весов больше не вмещала плиток.
— Ничего. Больше десяти килограммов у меня никто не берет, — успокоился Антымавле.
Но вдруг вмещалась Имлинэ:
— А если нужно только маленький кусочек чая?
Антымавле задумался. Потом снял все плитки чая с весов, долго примеривался и, наконец, нанес половинки между делениями. Они должны были обозначать полкилограмма. Для точности Антымавле разрезал пополам плитку чая и проверил, взвесив сначала одну половинку, затем другую. Все совпадало с его делениями, и он остался доволен.
…Однажды, вернувшись из Энмына с товарами, Антымавле был удивлен, увидев около яранги нарту и чужих собак в чоттагине.
«Кто это приехал?» — подумал он.
Собаки, съежившись, крепко спали, копылья и полозья нарты были забиты снегом.
«Издалека приехал…»
Имлинэ помогала Антымавле распрягать собак.
— Кто там? — кивнул в сторону полога Антымавле.
— Гырголь из Вельвуна.
— Чаем напоила?
— Ии, — ответила Имлинэ и добавила: — Нутэпынмынский чаучу приезжал. Торопился. Я не хотела давать, но жалко стало. Двух песцов оставил, взял чаю, патронов… Больше не стал брать. Говорит: «Пусть лучше мне долг будет. Весной приеду».
— А кто?
— Коплянто.
— Нымелькин. Хороший.
— Рэнто приходил, — продолжала Имлинэ. — Я сказала — ничего не дам. Тогда он обрезал ножом ремень на запоре и зашел в лавку. Взял сахар, даже на весы не клал. Я спросила: «Зачем ты это сделал?» Он говорит: «Мне захотелось сахару, потому и взял».
Сжались губы у Антымавле, задумался.
— Ты заходи, Гырголь ждет, — виновато сказала Имлинэ. — Я сама тут.
Встрепенулся Антымавле, занес ящики в палатку, скинул кухлянку и забрался в полог.
Прошлой зимой видел Гырголя Антымавле. Сильно изменился он: похудел, осунулся. Антымавле постарался сделать все, чтобы гость себя чувствовал как дома: