«Наверное, как куски льда, полетят русские», — подумал Рэнтыгыргин, с наслаждением жуя американскую душистую резинку, которую сунул ему в рот Каттель. В памяти возникли летящие в разные стороны куски льда, фонтаны брызг. Он не раз видел, как высвобождали китобои из плена льдов свои шхуны.
— О кэй! Давай быстрее, гоу аут! — спохватился Каттель. — Такой туман редко бывает, нельзя чтобы с берега видели нас. Давай!
На борту оказались брезентовые мешки. Из трюма двое матросов вытаскивали длинный тяжелый ящик.
— Выдержит твоя моржовая шкура?
— Ии, ес, ес, вери гуд, — бойко ответил Рэнтыгыргин.
Высокий костлявый Каттель в синей робе, прошитой белыми нитками, деловито и быстро распоряжался на шхуне. Привезенное с берега он считать не стал, лишь попробовал на вес:
— Две сотни есть?
— Ии, — согласно закивал головой Рэнтыгыргин.
— Ну! Гуд бай! — И бесцеремонно подтолкнул Рэнтыгыргина к борту. — Тут все есть, — показал он на ящики и мешки. — Американцы не как русские, знают, что северным людям надо. Через год здесь же. Давай отваливай!
И не успел еще Рэнтыгыргин устроиться на байдарке, как сердито чихнул мотор, обдав байдарку неприятным запахом черного дыма, потом ровно заработал, байдарка отошла, мотор шхуны затарахтел в полную силу, и она растаяла в тумане, словно ее и не было никогда. На волнах спокойно покачивалась байдарка, загруженная под самые борта, в ней сидели довольный Рэнтыгыргин и ничего не понявший Рэнто.
До осени прожил Рэнто у Рэнтыгыргина, прожил неплохо, ел до отвала, а когда давал хозяин, то и пил сколько мог. А после забоя короткошерстного оленя снова ушел в тундру с новеньким винчестером за плечами.
Не суждено было сбыться мечте инрылинцев: не привела на буксире вельбот «Косатка». Говорили, что большой пароход пришел в Увэлен, много товаров привез, сгрузил вельботы, моторы. Инрылинцы и сами бы съездили с попутчиками в Увэлен, но во второй половине лета обрушилось на все северное побережье ненастье.
В период первых темных ночей надолго задул Керальгин, пригнал лед. Потом Керальгин сменился северным ветром. Северяк плотно сжал льды у берега, не оставил даже маленьких разводий, заморосил мелким, надоедливым дождем, который пробивал даже двойные дождевики — уккенчи. Северяк опять сменился северо-западным ветром. Пошел липкий мокрый снег, а потом неожиданно ударил мороз и накрепко сковал лед.
Все это случилось как раз тогда, когда морж должен был собираться на лежку. Не смогли съездить инрылинцы и к чаучу на осенний забой. Зима ожидалась голодная. Даже в стойбищах, где были байдары, не сумели заготовить мяса впрок. А раз не будет еды дома, значит и в тундру на песца не пойдешь: все время надо будет пропадать в море, искать нерпу.
Правда, инрылинцам удалось сделать небольшой запас. Шторм загнал под лед нерп и лахтаков. Они спасались подо льдом от могучих накатов волн. Но и подо льдом было плохо: большие льдины колыхались на волнах и касались подводной частью морского дна. Того и гляди, придавит какая-нибудь льдина нерпу или лахтака. Спасаясь, звери пробивали шугу между льдин и выбирались на лед. А после шуга смерзалась, и они больше не могли уйти в воду. Этим и пользовались инрылинцы. Без страха перепрыгивая по качающимся льдинам, они подбирались к «оставшимся без крова» — как называют таких животных охотники — и брали их почти голыми руками. Позже, когда мороз сковал весь лед, охотники находили на льду замерзших нерп и лахтаков.
Бездорожье кругом. Тундра не покрылась снегом, реки не встали. Но для вестей нет преград.
Узнали в северных стойбищах, что в Инчувине все же успели набить моржей у лежбища, заготовить мяса на зиму. Была бы дорога, за свежатиной съездили бы. А в Нуукане шесть китов убили.
— Какое счастье! — завидовали люди. — А жир-то китовый, что чистая вода из ручья…
В Увэлене, Нуукане и Уныне колхозы организовались. Им в первую очередь дали вельботы, моторы и новые винтовки. Председателями в колхозах свои люди: в Увэлене — Вамче, в Нуукане — Аёек, в Уныне — Матлю.
Как ни трудно, но налаживалась жизнь, и вдруг, как весенняя пурга, сорвавшаяся с ясного неба, пронеслась весть: отобрали у инчувинского оленевода Рольтена оленей и передали их товариществу из бедняков. А какой Рольтен богач?! Всего оленей у него десять двадцаток. Разве это очень много? Собираются отобрать оленей и у мечигменского чаучу Гыргольтагина. Говорят, будут клеймить всех оленей на одно ухо и у Пылёка, и у Лёлётке…