— Китакун! — оскорбился Пильгыкау, резко встал и, расталкивая людей, двинулся к Глебову. Тот невольно расставил пошире ноги и сжал кулак, прижав культю правой руки к груди.
Антымавле, до этого сидевший спокойно, встал во весь рост перед Пильгыкау. Гывагыргин не выдержал:
— Хватит вам! Дракой мы ничего не решим. — И резко дернул Пильгыкау за полу кухлянки. Тот потеряв в тесноте опору и повалился на людей. Раздался дружный смех, и обстановка сразу разрядилась. Лишь Пильгыкау долго не мог еще успокоиться и бурчал себе под нос: «Все они болтливые…»
— Он как спичка — милгымил, чуть заденешь — сразу загорится. Сейчас успокоится, — объяснил Глебову Гывагыргин.
— Ты зря вспомнил большое собрание знающих, — повернулся к Тымко Антымавле. — То, что там говорили, — ложь. Анкатагин видел: на яранге самолет из фанеры сделан. В него дробовик с обрезанным стволом вставлен… Америкалинами пугал, чтобы мы с русскими в ссоре были.
— Кыке! — впервые охнули женщины.
— А в колхозах люди лучше живут, я сам видел. У них вельботы есть. Нам тоже в колхоз всем надо, легче будет…
Люди внимательно слушали взволнованную речь Антымавле. К его мнению прислушивались, его уважали.
— Я не могу вам много обещать сейчас, но одно скажу твердо: человек, который проводил у вас кооперирование, не советский человек, и мы, большевики, его накажем и найдем даже там, на большой земле, — заверил людей Глебов. — А самое главное — давайте решать сейчас: как же нам быть дальше, что мы сделаем общим, артельным?
Люди насторожились, притихли.
— А что надо делать общим? — робко спросил кто-то.
— Общим должны быть вельботы, байдары, моторы, олени, если они у кого есть, — перечислял Глебов, — склады для хранения артельного имущества, вещей, мастерские…
— Глебов говорит правильно, — снова взял слово Гывагыргин, — когда люди живут вместе, то легче. У нас в Гуйгуне всего две байдары, моя байдара пусть будет общей. Все равно я один с сыном охотиться не могу…
— Моя байдара чуть меньше, чем у Гывагыргина, — встал второй хозяин байдары, — пусть тоже будет артельной. — И тут же сел на место.
— Вот у Ялыча большая, настоящая байдара, — обратился к Глебову Гывагыргин, — но его тут нет, и он живет отдельно от всех. С ним говорить много надо. Вот если бы вельбот нам дали, мотор, тогда люди сами придут.
— У нас есть вельбот, — перебил его Антымавле, — вельбот кооператив дал. В Инрылине мало сильных охотников, всего пять. Трудно охотиться, когда мало людей. Весной кругом лед, вельбот пять человек вытащить на лед или берег не могут, трудно. Считайте, что вельбот и мотор артельные. Инрылинцы согласны перейти жить и Гуйгун…
— Если мы даже все это объединим, и то уже будет вам легче, — воспрянул духом Глебов. — Будет настоящая артель, мы поможем и выделим вам вельботы, ружья, моторы — столько, сколько нужно…
— Ии, это верно. Только нужно хорошо поговорить с людьми из других стойбищ, — поддержал его Гывагыргин. — Если объединяться, то, я думаю, будет лучше, если люди перейдут сюда, в Гуйгун. Здесь место удобнее.
Женщины молча выслушивали всех, и казалось, что их совершенно не интересовало то, о чем бурно спорили мужчины, но это было не так. Просто они еще по старой привычке старались молчать. И лишь когда к ним обратился Глебов, одна из них набралась храбрости и сказала:
— Женщины тоже могут пойти в колхоз, если будут тонкие иголки…
Брови Глебова поднялись, и он недоуменно посмотрел на женщину. «При чем здесь иголки?» — подумал он.
— Ии, — поддакнули все женщины.
— Делать женщине в колхозе нечего, если нет тонких иголок, — продолжала первая, разговорившись. — У Антымавле в кооперате только толстые, большие иголки. Такими иголками шить нельзя. Обувь, сшитая толстой иглой, пропускает воду. Женщина не ходит на охоту в море, она умеет только снимать шкуру и жир со зверя. А будут иголки, можно пойти в колхоз, будем на всех шить обувь и одежду.
Глебов все понял.
— Надо еще, чтобы в кооперате были платья хорошие, — вставила другая женщина. — Раз сейчас мужчина и женщина равны, то и одеваться мы должны одинаково. Почему мужчина может ходить в рубашке, а женщина ходит по-прежнему в пологе в одних трусиках. У них есть русские рубахи, а мы хотим красивые платья…
Женщин уже трудно было остановить:
— Надо, чтобы больше привозили гребней частых. Мы волосы будем причесывать…