— Так вот, появился в месяц рождения теленок, он был маленький, глупый. Прыгал по кочкам, бодаться к большим оленям лез. Подкрался незаметно волк, впился в шею важенки. Убил. А теленок рядом крутится.
— Сейчас я тебя съем, — сказал волк.
— Зачем меня есть, — теленок отвечал, — я еще маленький. Много ли на мне мяса? Ты пока важенку ешь. Только вот груди с молоком оставь. Я побегаю, побегаю и пососу. Глядишь — и большим стану.
«Маленький, а говорит правильно, — подумал волк. — Ведь верно. Какой, с него сейчас прок? Пусть подрастет».
Прыгает по кочкам теленок, растет, радуется теплу и солнцу. Снова пришел волк и говорит:
— Теперь тебя съем.
— Зачем? Ты пока важенку доешь. Только груди оставь. — И теленок запрыгал по кочкам.
Лето настало, тепло. Пришел волк снова.
— Хватит. Давай тебя есть буду.
— Большой, а глупый, — отвечает теленок. — Разве не видишь, сколько травки и зелени, мха мягкого. Есть буду все это, жирным стану, тебе тогда сытнее будет.
Согласился волк. Пришел опять уже осенью. Смотрит, бегает уже не олененок, а настоящий олень. «Вот сейчас я наемся», — размечтался волк.
— Догони попробуй! — И помчался олень по тундре.
А волк бежал, бежал. Язык на спину закинул. Не выдержал и сдох.
— Йыккайым! — понравилась сказка людям.
— Вот соберется вас больше, и вы тоже из теленка в бычка превратитесь, — заключил Антымавле.
Утром веселье было. Боролись, бегали, ловкость показывали. А вечером важенку-нетель забили: Кыем в стадо сходил…
Снег бил в глаза, в рот, захватывал дыхание, и трудно было понять, откуда дует ветер. Казалось, что все злые духи ветров собрались в узком ущелье гор, куда забрались собачьи упряжки.
— Этки, — плохо, Етувги! — старался перекричать ветер Антымавле.
Собаки остановились и тут же стали вкапываться в снег. Антымавле кое-как добрался до Етувги.
— Давай здесь переждем!
— Чымче, близко! — кричал в ответ Етувги.
— Собакам плохо, не едут, не слушаются!
— Как хочешь, — согласился Етувги, а про себя подумал: «Позор для чаучу у самых яранг ночевать. Совсем близко. Ладно, раз хочет, то пусть переждем».
Три дня бесполезной езды с короткими перерывами отдыха, давали себя знать. Одежда Антымавле вся промокла, сменить и обсушиться было некогда: хотелось скорее добраться до Пылёка. Етувги довил Антымавле до первого стойбища, но Пылёка там не застали, не было и самой хозяйки. Пастухи держались настороженно, словно Антымавле попал к людям, которые говорят на другом языке. Пастухи отвечали лишь тогда, когда их Антымавле спрашивал, новостями делились неохотно. По предположению Етувги, второе стойбище было недалеко и Пылёк должен находиться там. Решили ехать дальше. Только на вторые сутки к вечеру после долгих блужданий выехали к трем ярангам, стоявшим на пригорке. И опять в стойбище никого из хозяев не застали. Антымавле все же узнал от пастухов, что Пылёк был здесь перед самым их приездом. Забрав с собой жену, он уехал дальше.
Етувги замкнулся в себя, стал неразговорчивым и все время настаивая на возвращении. Антымавле стала злить вся эта хитрая игра, но он во что бы то ни стало решил найти Пылёка и тут же, не дав отдохнуть собакам, покинул второе стойбище.
Скрылись нарты Антымавле за гребнем холма. Пастух с чаутом в руках и легкой гоночной нартой отошел от яранг и направился вверх по ложбине оврага к стаду. Через некоторое время оттуда, где скрылся пастух, вынеслась оленья упряжка и повернула в противоположную сторону. К вечеру Пылёк уже знал, что едет один Антымавле. Однорукого с ним нет, и, пожалуй, бояться нечего.
Антымавле с Етувги легли у нарты, поставленной на ребро, защищаясь от ветра, закрылись шкурами. Их тут же занесло снегом, получилось небольшое жилье. Спали крепко, лишь Антымавле иногда шевелил ногами, чтобы согреться: чижи были влажные, и ноги стыли. К утру пурга немного стихла. Стряхнув со шкуры снег, Антымавле выбрался наружу. Там, где стояла нарта, намело сугроб, собак не было видно. Прояснилось, виднелись тусклые предрассветные звезды. Временами порывы ветра стихали, становилось виднее.
«Будто яранги?» — вгляделся в снежную мглу Антымавле.
В эту минуту ветер взвыл и клубы снега скрыли все из виду. Потом снова прояснилось.
«А ведь верно, яранги». — И Антымавле стал трясти Етувги.
— Ярат чымче! Яранги близко!
— Я же говорил, — раздался из снежного логова спокойный голос.
Развиднелось. На краю склона люди ясно увидели большую ярангу, за ней виднелась верхушка второй.