Тахира положила ладонь ему на щеку.
— Я в порядке, Анубис. Ты был рядом убил этих людей и спас мне жизнь.
— Твоя жизнь не была бы в опасности, если бы не я.
— Не думаю, что это правда. Валид хотел это место ещё до твоего прибытия. В конце концов он пришёл бы его разграбить. — Тахира подняла подбородок. — Посмотри на меня. Это не твоя вина. И я тебя не боялась, просто чтобы ты знал.
Серебряный гнев медленно покинул его глаза, снова сделав их нормальными. Руки Анубиса легли на её бёдра и осторожно переместили её между своих ног.
Когда она не сопротивлялась ему, он обнял её и прижался щекой к её животу. Тахира провела пальцами по его тёмным волосам, и Анубис издал счастливое рычание.
— Больно, когда ты меняешься? — спросила она.
— Нет, и я не могу контролировать это должным образом без моей Ка, как и остальную часть моей магии. Это расстраивает.
— Я даже представить себе не могу. Мы найдём её, Анубис, обещаю.
Его хватка на ней усилилась.
— Я знаю, что так и будет. Валид не сможет никого из нас прогнать. Меня не волнует, придётся ли мне приходить на место каждый день, пока мы этого не сделаем.
— Это будет отвлекать, — сказала Тахира с усмешкой. Она нервничала и добавила: — Наверное, нам следует поговорить о том, что произошло до того, как Валид напал на нас сегодня вечером.
Анубис поднял голову, чтобы посмотреть на неё.
— Тебя тревожит наш поцелуй?
— Нет, это не так…
— Ты не хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал?
— Нет! Я имею в виду, да. — Тахира рассмеялась. — О, Боже, я так плоха в этом.
Анубис нахмурился в замешательстве.
— Мне было приятно целовать тебя. Я хотел бы сделать это снова. Но я не буду, если ты этого не хочешь.
— Тебе не кажется, что это плохая идея?
— Как может поцелуй с тобой быть плохой идеей? — Анубис ухмыльнулся. — Я не думаю, что нам вообще нужно об этом говорить. Это только тебя смущает, и я чувствую, что тебе это нравится.
— Убей меня сейчас же. — Тахире хотелось, чтобы земля поглотила её целиком. Руки Анубиса не отпускали её, поэтому она в явном смущении закрыла лицо.
— Не знаю, почему ты этого стыдишься. Мне нравится, как…
Тахира закрыла ему рот рукой.
— Нет, стоп, я не хочу знать.
Чёрные глаза Анубиса сверкали юмором, он покусывал её ладонь, пока она не засмеялась и не отпустила его.
— Это ты хотела об этом поговорить, — отметил он.
— Я забираю слова обратно. — Тахира прижала руку к шраму. — Не смеши меня.
— Ещё болит? — спросил Анубис.
— Просто небольшая мышечная боль. Я не знаю, чего ожидать от магии.
Анубис нахмурился.
— Надо посмотреть, чтобы убедиться. Удостовериться, что Тот сделал хотя бы половину своей работы. — Тахира тяжело сглотнула, но кивнула.
Рука Анубиса скользнула вверх по её ноге и взяла подол рубашки. Её рука схватила переднюю часть и прижала её, чтобы не сверкнуть перед ним своими прелестями.
— Расслабься, Тахира. Ты не в том состоянии, чтобы я мог попытаться заняться с тобой сексом сегодня вечером.
— Нет? — успела вымолвить она. Девушка определённо чувствовала себя достаточно хорошо для секса.
Анубис усмехнулся и поднял край её рубашки, пока не смог рассмотреть шрам над её бедром.
— Выглядит нормально, но, возможно, внутри всё ещё заживает, — произнёс он, осматривая его. Мужчина провёл по рубцу губами, и Тахира непроизвольно всхлипнула.
— Мне следовало убивать его намного медленнее.
Руки Анубиса обвили её бёдра, и дрожь предвкушения пробежала по её телу.
— Я… я думала, ты сказал, что я не в состоянии заниматься сексом, — заикаясь, пробормотала Тахира, и он улыбнулся ей в кожу.
— Не тем сексом, который я хочу разделить с тобой.
Тахира могла только предполагать, и это привело бы её к неприятностям.
— Тогда тебе лучше перестать так делать, потому что сегодня вечером меня ударили ножом, и это дало мне повод отпраздновать то, что я жива.
В ответ Анубис лизнул её шрам одним горячим движением языка. Ноги Тахиры подкосились, и её притянули к нему на колени, её колени оказались по обе стороны от его бёдер.
Она поцеловала Анубиса, зарывшись руками в его волосы. Это были горячие и отчаянные объятия. Они оба были потрясены ночными событиями и нуждались в физическом контакте.
Он бог. Тебе не следовало так сильно за него волноваться.