— Кажется? — переспросил Могенс.
Грейвс пожал плечами:
— Ну хорошо, я уверен. Теперь ты доволен?
— Нет, — резко сказал Могенс и выпрямился. — Тебе надо было с самого начала предупредить нас, как опасно это «чертово семя».
— Я и понятия не имел, что нам придется с ними соприкоснуться, — невозмутимо ответил Грейвс. — Если бы я тебя заранее информировал обо всех опасностях, на которые мы можем наткнуться под землей, мы бы все еще сидели в лагере. — Жестом он подавил возможные возражения. — А теперь хватит об этом. Серьезно никто не пострадал, и это главное.
— Никто, кроме тебя, — Могенс кивком головы указал на его размозженную кисть.
Грейвс вопросительно поднял брови и долю секунды непонимающе взирал на него. Потом опустил взгляд на свою руку и слегка вздрогнул.
— Ах, это. Не страшно. Через пару дней и следа не останется.
Желудок Могенса взбунтовался, когда Грейвс поднял руку и принялся ею размахивать, будто это подтверждало правдивость его слов. Порванная перчатка двигалась, как мокрый мешок с густой кашей. Из лопнувших швов сочилась белая слизь и тянулась по воздуху тонкими белесыми нитями.
— Видишь? — Грейвс усмехнулся во весь рот, и, конечно, усмешку эту порождало то, что он прекрасно видел, что творится с Могенсом при виде такого зрелища. — Все в порядке.
Могенс быстро отвел взгляд сначала на девушку, потом на мисс Пройслер, иначе его бы вырвало. Мисс Пройслер тоже обернулась к Грейвсу, в ее глазах Могенс прочел отвращение, не меньшее, чем охватило его самого, разве что относилось оно скорее не к руке Грейвса, а к его персоне и поведению.
— Однако, доктор Грейвс, — неожиданно сказала она. — Вы задолжали нам объяснение.
Хотя она орудовала шестом осторожно, с каждым гребком на палубу выплескивалось немного воды с белесыми нитями. Пока что ни одна из них не подобралась близко к ним, но у Могенса возникло неприятное ощущение, будто это были щупальца тысячепалой руки, которая медленно, но непреклонно подбиралась. Мисс Пройслер тоже обратила внимание на жутких вторженцев, поэтому и обратилась к Грейвсу. И хотя она старалась придать своему голосу спокойный тон, он не мог скрыть ее страх, который отражался в глазах.
— Каким образом? — удивился Грейвс.
— Таким, — мисс Пройслер мотнула головой в сторону колышущихся в воде сплетений.
Грейвс недовольно поджал губы:
— Нет причин для волнения. Эта… субстанция не опасна, пока соблюдаешь необходимую предосторожность.
— Не опасна? — Могенс демонстративно посмотрел на свои руки. Они выглядели не так страшно, как ноги девушки, но, на его вкус, достаточно худо.
— Обычно она не проявляет интереса к человеческому протеину, — ответил Грейвс. — Понятия не имею, почему она на нас напала. Возможно, из-за упыря.
— Звучит убедительно, — съязвил Могенс.
Грейвс поморщился:
— Ты не перестаешь меня удивлять, Могенс. Правда, по большей части, неприятно. Оно и должно звучать убедительно, по крайней мере, для тебя.
Могенс молчал и только пристально смотрел на него со смешанным чувством ярости и недоумения, Грейвс же повел себя не так, как ожидал Могенс. Он широким жестом обвел вокруг:
— Что с тобой? Оставил мозги наверху, в лагере? Как думаешь, что перед тобой?
— Корабль…
Грейвс оборвал его раздосадованным жестом.
— Это не просто «корабль», Могенс. Это погребальная барка. А это… — он похлопал израненной рукой по черной глыбе, — …это саркофаг. Их родина море, Могенс. Они выходят из воды и после смерти возвращаются обратно. Возможно, это их изначальное состояние. То, из чего они происходят и во что превращаются после смерти — мне неведомо, — он передернул плечами. — И честно сказать, это меня нисколько не интересует. Если нам повезет, через час мы выберемся отсюда, и конец кошмару.
Могенс собрался было ответить, но лишь посмотрел на саркофаг и нахмурился. Странно, он мог бы поклясться, что совсем недавно из лопнувшей перчатки Грейвса сколько-то белой студенистой слизи разбрызгалось на саркофаг. Теперь же черное полированное дерево было девственно чистым. Но, может, он ошибался. Однако нехорошее чувство осталось и даже усилилось, когда и Грейвс, наморщив лоб, уставился на саркофаг, а потом постарался сменить тему.
— Потом можешь предъявить мне все твои претензии, если тебе это доставляет удовольствие. А сейчас у нас другие проблемы. Помоги мне.
Он обхватил руками один из четырех столбов, несущих резной балдахин, и принялся его рвать. Точеная, в человеческий рост колонна даже не шелохнулась, хотя Грейвс изо всех сил дергал и тянул, так что от напряжения у него глаза чуть из орбит не вылезли.