Завязал Ваня шнурки, развязал, опять завязал. Когда умеешь, это и не полдела даже — пустяк. Стал Ваня город из кубиков строить — не достроил: кубики — детское дело. Телевизор включил. А в телевизоре — учёный. Говорит, что нашу землю очень беречь надо, пока не поздно. Многие леса на земле повырублены, а леса — лёгкие земли. Небо люди дымом закоптили, реки загрязнили отходами, моря и океаны — нефтью. И как бы не случилась беда. Одни учёные говорят, что от всего этого загрязнения земля может оледенеть, другие, наоборот, потепления ждут. А если на земле станет теплее всего на один градус, пойдут таять ледники, и тогда быть потопу. Все долины и равнины под воду уйдут.
— Вот те рраз! — перепугался Ваня. — Чего же это мы на равнине-то живём? Чего же это отец-то думает? На Памир нужно ехать. Самое высокое место.
Подумал так и покраснел. Соседку свою по парте, Лену Балину, вспомнил и Мишку-второклассника. Они вместе в школу ходят. И Нину Михайловну — учительницу.
Он с папой-мамой на Памир, а они? Как же их всех бросишь?
Крепко Ваня призадумался, но тут отец с работы пришёл. Помылся, переоделся и Ване на окно показывает. За окном темно. Мама хотела ужин собирать, а отец говорит:
— Подожди! Пойдём с Ваней погуляем.
— На пустырь, что ли, свой? — спрашивает мама.
Ну, они ей ничего не ответили, потому что и вправду на пустырь шли. Там темно, свет электрический — земной — не мешает звёздам. Да и не такой уж он пустырь. Там дуб растёт. Хороший дуб, старый, с корнями наружу.
На небе нового чего ж высмотришь? Звёзды на небе вечные. Но отцу с сыном в радость было на знакомые звёзды глядеть. Вон оранжевый Арктур на звёздном парашютике повис, а вон, в ручке Большого ковша — хитрая двойная звезда: пониже Мицар — конь, повыше Алькор — всадник. У кого хорошие глаза, тот обе звезды видит: и коня и всадника.
Нырнул в ковш спутник, пробил донце и ушёл, — светлячок летучий, весёлая человеческая звёздочка.
— Как знать, — сказал отец, — может, на этом спутнике автоматика, а может, космонавты полетели… Лет через двадцать, смотришь, и ты вот этак, звёздочкой, людям на радость…
— Я?! — удивился Ваня.
— А почему не ты? Это старенькие книзу растут, а маленькие — кверху. Кто-то из вас будет дома строить, кто-то хлеб выращивать, а кому-то — в космос отправляться.
Тут Ваня и спросил про самое главное.
— Папа, скажи, земля, если её теперь не пожалеть, не поберечь… — во рту у Вани пересохло даже, — может земля заледенеть или…
Ваня не договорил: не хотелось ему договаривать, не хотелось и подумать даже, что земля может погибнуть, если её не поберечь.
— В журнале, что ли, прочитал? — удивился отец.
— По телевизору сказали.
— Не-ет! — Отец снял кепку, надел и опять снял: разволновался, значит. — Нет! Такого люди не могут допустить… Ты пойми, человек такой силой владеет!.. А главное, ведь все мы любим землю-то. У кого — горы, у кого — море. А у нас с тобой — наш старый дуб.
Такой уж получился у них разговор. А тут ещё прожёг небо, да как-то снизу вверх, большой метеорит. Сгорел, даже дым было видно. Не обрадовал их сегодня звёздный путешественник. А вдруг это обломок какой-нибудь погибшей планеты?!
Взгрустнули они и пошли домой. В тепло. Ужинать.
Ночью Ваня плакал во сне. От слёз и проснулся. Проснулся и сразу вспомнил, почему плакал.
Земля во сне озябла и стала покрываться корочкой льда, как лужа. Ваня землю в тёплый платок завернул, чтобы уберечь. Завернул и сам похолодел, давай узел зубами растягивать. Ведь коли растают льды, пойдёт гулять вода, затопит равнины и нашу, Восточно-Европейскую…
Ваня не знал во сне, как спасти землю, а проснулся — вспомнил: нужно деревья сажать. Если каждый человек посадит дерево — это четыре миллиарда деревьев. Четыре миллиарда! А если по два дерева посадить? Ничего себе будет рощица! Ваня даже сел на постели. Вот для чего пятёрочки-то надо получать! Чтоб наука тебе поддалась! Чтоб, если надо, и свою планету умел подлечить, и другие! Планетным доктором стать!
Решил эту задачку Ваня и заснул.
Утром чуть свет поднялся и пошёл на пустырь, к дубу. До того ранец желудями набил, что ни один учебник не поместился. Пришёл Ваня в класс и положил свой ранец на учительский стол.
— Зачем столько желудей? — удивилась Нина Михайловна. — Я просила принести на урок овощи и фрукты.