Она вошла в дом, написала записку и отдала ее Уне. Когда маленькая трепещущая от счастья посетительница убежала, Розмари пошла к Эллен, лущившей горох на заднем крыльце.
— Эллен, — сказала она, — только что здесь была Уна Мередит. Она попросила меня выйти замуж за ее отца.
Эллен подняла глаза, чтобы по выражению лица сестры догадаться, о чем та думает.
— И ты собираешься это сделать?
— Вполне вероятно.
Несколько минут Эллен продолжала молча лущить горох. Затем она неожиданно закрыла лицо руками. В карих глазах под густыми черными бровями блестели слезы.
— Я… я надеюсь, мы все будем счастливы, — сказала она, одновременно и плача, и смеясь.
А в эту минуту в доме священника Уна, разгоряченная, румяная, торжествующая, решительным шагом вошла в кабинет отца и положила перед ним на стол письмо Розмари. Его бледное лицо вспыхнуло, когда он увидел четкий, изящный, так хорошо знакомый ему, почерк. Он распечатал письмо. Оно было очень коротким… но он, казалось, помолодел лет на двадцать, когда прочел его. Розмари спрашивала его, не сможет ли он вечером, на закате, прийти к роднику в Долине Радуг, где они могли бы поговорить.
ГЛАВА 35
«Пусть приходит Крысолов»
— И теперь, подвела итог мисс Корнелия, — в середине этого месяца состоится двойная свадьба.
В воздухе раннего сентябрьского вечера ощущалась легкая прохлада, так что Аня зажгла плавник, который всегда лежал, заботливо приготовленный, в ее камине в большой гостиной, и вместе с мисс Корнелией грелась у волшебного пламени.
— Это совершенно восхитительно… особенно в том, что касается мистера Мередита и Розмари, — сказала Аня. — Мысль об их предстоящей свадьбе доставляет мне такое же удовольствие, какое я испытывала накануне своей собственной. Я снова почувствовала себя совсем как невеста вчера вечером, когда ходила на холм посмотреть на приданое Розмари.
— Говорят, у нее такие великолепные вещи, что и для принцессы годились бы, — отозвалась Сюзан из слабо освещенного угла гостиной, где она убаюкивала своего смуглого мальчика. — Я тоже приглашена к Уэстам взглянуть на приданое и собираюсь сходить как-нибудь вечерком. Судя по тому, что говорят, Розмари наденет белое шелковое платье и вуаль, но Эллен будет венчаться в темно-синем и без вуали. Не сомневаюсь, миссис докторша, дорогая, что это благоразумно с ее стороны, но что до меня, я всегда чувствовала, что если бы я когда-нибудь собралась замуж, то предпочла бы белое платье и вуаль, ведь это больше приличествует невесте.
Сюзан «в белом платье и вуали» явилась перед мысленным взором Ани, и она почувствовала, что сохранять серьезный вид ей почти не по силам.
— Что касается мистера Мередита, — продолжила мисс Корнелия, — он пока еще только помолвлен, но уже стал другим человеком. Он теперь далеко не такой мечтательный и рассеянный, поверьте мне. Я испытала огромное облегчение, когда услышала, что он собирается закрыть дом и позволить детям пожить у соседей, а сам с Розмари отправится в свадебное путешествие. Если бы он оставил их со старой тетушкой Мартой на целый месяц, я каждое утро, проснувшись, со страхом смотрела бы в окно, ожидая увидеть пепелище на месте дома священника.
— Тетушка Марта и Джерри переедут к нам, — сказала Аня. — Карл будет гостить у старосты Клоу. Но я еще не слышала, куда отправятся девочки.
— Их собираюсь взять я, — сообщила мисс Корнелия. — Конечно, я и сама им очень рада, но уверена, что моя Мэри просто не дала бы мне покоя, пока бы я их не пригласила. Дамское благотворительное общество собирается вычистить дом священника от подвала до чердака к возвращению молодоженов, а Норман Дуглас обещал заполнить погреб овощами. То, как ведет себя Норман Дуглас в эти дни, просто поразительно. Никто еще никогда не видывал и не слыхивал ничего подобного, поверьте мне. Он в безумном восторге от того, что наконец женится на Эллен Уэст, о которой мечтал всю жизнь. Будь я на месте Эллен… но, впрочем, я не на ее месте, так что если она довольна, то я тоже вполне могу быть удовлетворена. Я слышала, как она много лет назад, когда была школьницей, заявила, что не хочет получить в мужья ручного щенка. Нормана уж никак ручным не назовешь, поверьте мне.
За Долиной Радуг садилось солнце. Поверхность пруда покрылась чудесной парчой, сотканной из пурпура, золота, зелени и багрянца. Легкая голубая дымка неподвижно лежала на восточном холме, над которым, как серебряный пузырек воздуха, медленно всплывала большая, бледная, круглая луна.
Все они были там и сидели, как всегда, на своей любимой маленькой полянке — Фейт и Уна, Джерри и Карл, Джем и Уолтер, Нэн и Ди, и Мэри Ванс. В этот вечер они устроили особое торжество, так как Джем был с ними в Долине Радуг в последний раз. Наутро он уезжал в Шарлоттаун, где ему предстояло учиться в семинарии. Они лишались одного члена своего приятного дружеского кружка, и, несмотря на веселье, царившее на их маленьком празднике, в глубине каждого беспечного юного сердца ощущался намек на скорбь.
— Смотрите… вон там, в глубине заката, огромный золотой дворец, — сказал Уолтер, указывая на небо. — Взгляните на его сверкающие башни… и на развевающиеся над ними темно-красные знамена. Может быть, победитель возвращается домой с битвы… и они вывешены там в его честь.
— О, как я хотел бы, чтобы вернулись давние дни военных подвигов! — воскликнул Джем. — Я хотел бы быть солдатом… славным генералом, победителем. Я отдал бы все, лишь бы увидеть великое сражение!
Джему действительно предстояло стать солдатом и увидеть сражение, даже более великое, чем те, что происходили на земле прежде, но все это ожидало его в далеком будущем, а пока мать, чьим первенцем он был, смотрела на своих мальчиков и благодарила Бога за то, что «давние дни военных подвигов», о которых тосковал Джем, прошли навсегда и что сыновьям Канады никогда не придется выступать на битву «за могилы своих отцов и за храмы своих богов»[32].
Тень Великого Конфликта еще не надвинулась на мир, и ничто не предвещало ее леденящий душу холод.
Юноши, которым предстояло сражаться и, быть может, пасть на полях Франции и Фландрии, Галлиполийского полуострова и Палестины[33], были еще озорными школьниками со светлыми планами на будущее; девушки, чьим сердцам предстояло терзаться в разлуке с ними, были еще милыми крошками, полными радостных надежд и мечтающими о счастье.
Медленно угасали золото и пурпур знамен на сказочных башнях заката, медленно исчезала на горизонте пышная процессия победоносного завоевателя. Сумерки прокрались в долину, и маленькая компания притихла. В тот день Уолтер опять читал свой любимый сборник мифов и теперь вспомнил, как когда-то, в такой же тихий вечер, вообразил спускающегося в долину Крысолова.
И он заговорил, негромко и мечтательно, — отчасти потому, что ему хотелось вызвать легкий трепет в душах друзей, но вместе с тем казалось, будто его устами говорит что-то высшее, неожиданное для него самого.
— Крысолов идет сюда, — говорил Уолтер, — он еще ближе, чем в тот вечер, когда я увидел его впервые. Его длинный темный плащ развевается на ветру. Он играет на дудочке… он играет… и мы должны следовать за ним… Джем и Карл, Джерри и я… вперед и вперед, вокруг света. Слушайте… слушайте… разве вы не слышите его странную, неистовую музыку?
Девочки вздрогнули.
— Ты сам знаешь, что только выдумываешь все это, — запротестовала Мэри Ванс, — и лучше бы ты перестал. Когда ты так говоришь, этот твой противный Крысолов кажется почти настоящим. Я его ненавижу.
Но Джем с веселым смехом вскочил на ноги. Он стоял во весь рост на небольшом холмике, высокий и гордый, с высоким челом и бесстрашными глазами. Были тысячи таких, как он, в Стране кленового листа.
— Пусть приходит Крысолов! Добро пожаловать! — крикнул он, помахав рукой. — Я с радостью последую за ним вокруг света!
33
Территории, на которых происходили крупнейшие сражения в период Первой мировой войны (1914–1918).