Он действительно изменился в лице. Сник, совсем сник.
— Глеб, давай дома поговорим. Саша прав, — Лёня легонько коснулся его локтя.
— Почему он мне не сказал?
— Потому что ты бы тут же начал решать проблему сам. Он глава семьи. А его затёрли. Кстати, я догадываюсь, почему Маше всё не нравится.
— Я тоже догадываюсь. Ты знал, ты видел? Да? Лёня, я не смогу без неё, без детей. Леня, проблему надо решать.
— Может быть, сначала решим проблему с моим платьем?! Дядя Глеб, ну пожалуйста, пожалуйста. Папа дежурит сегодня. Я выберу, я куплю. Я…
— Хорошо, сегодня купим платье.
Прошел ещё час. Я выбрала, только сразу два. Два платья и две пары босоножек. Одно лёгкое с огромными хризантемами в красно-коричневых тонах, а второе очень простое и в то же время нарядное, сине-голубое. Теперь выбор стал в разы сложнее, надо определиться, которое купить, хотя нравятся оба. Да и хочется оба.
— Глеб, давай одно подаришь ты, а другое я. И всё будет нормально. В одном она пойдёт на выпускной, а в другом на зачисление в институт. Мы же будем провожать нашу Анюту везде?
Лёня, как всегда, всё рассудил правильно.
— Конечно, будем. Надо ещё Юленьке что-то купить.
— Очередную куклу?
— Нет, тоже платье.
— Так, может, тут и купим?
К разговору внимательно прислушивалась продавщица.
— Папаша, а сколько лет вашей младшей?
— Четыре года. Ей бы что-нибудь яркое, да, Лёня?
— Да, у неё глазки голубые.
Продавщица внимательно посмотрела на них, странно так, но, видимо, ничего не поняла, и пошла выбирать платья на девочку четырёх лет.
Принесла, разложила, Глеб и Лёня одновременно ткнули пальцем в одно и то же платье и расхохотались.
Покупки оплатили и упаковали.
Можно было ехать домой, но Лёня вспомнил, что он не готовил, а значит, есть у них совершенно нечего.
Зашли в кафе. Заказали яблочный пирог. Кофе.
— И давно папа смотрит квартиры? — снова поднял больную тему Глеб. Пришлось отвечать.
— Да уже пару месяцев. Он говорит, что мне нужно место для занятий, Глебке для рисования, а Юле скоро в школу.
— А мама?
— Мама молчит, она просила найти что-то в этом районе, но ничего нет, а сосед не хочет продавать. Папа с ним говорил. Ой, уже не раз говорил!
— Чувствую, моя очередь.
— Надо все пять подъездов прошерстить, ну должны же найтись продавцы. Не могут не найтись, — высказался Леня.
Дома уныние Глеба усилилось.
Конечно, сначала были вопли восторга маленькой Юлечки, примерка платья, которое она не захотела снимать, и даже возжелала спать в нём. Выговор мамы за очень дорогие траты, и за то, что слова «нет» её дети не знают — благодаря щедрым дядькам. Мои «спасибо» за всё.
Он улыбался, да, на его лице была улыбка, только душа была не на месте. Я знаю, я чувствую его, потому что люблю.
========== Новая жизнь, новое отношение ==========
Папа позвал пройтись.
Плохой признак. Видимо, я провинилась, только не пойму — в чём.
Он никогда не шумит дома. Он вообще никогда не шумит и не ругает. Всё сложнее. Он зовет пройтись. И там, в сквере или в парке, тихим и спокойным голосом все поступки раскладывает по полочкам. Причём, объясняя, откуда, зачем, почему и куда это приведёт.
Я не люблю такие моменты. Чувствуешь себя распятой. То есть, вот вроде всё в порядке, и это просто разговор, он же не ругает, он объясняет, какое ты…
Я всегда долго прихожу в себя и долго возвращаюсь к привычному комфортному состоянию. Глебка, видимо, тоже. Он никогда не рассказывает и не жалуется, но приходит после прогулок с папой тихий и задумчивый. Всё, что обсуждается и говорится, остаётся там за дверью.
Дома как будто ничего и не было. Всё как всегда.
Только осадок долго не проходит. Ну, все мы творим, и всяко творим. Конечно, надо нас воспитывать. Но иногда лучше бы наорал или ударил. Чтобы не было послевкусия разбора твоих полётов. Мне кажется, так бы отболело и прошло. Хотя меня никогда не били. Просто никогда. И я даже представить себе не могу, как можно бить ребёнка.
Итак, мне предстоит прогулка с папой.
Оделась, подкрасилась и пошла.
Идём, смотрю я на папу, по-другому смотрю, как бы со стороны. И вроде как на равного. Я же тоже уже взрослая…
Интересный у меня папа внешне, и я немного на него похожа. Это радует.
Пришли в сквер, сели на лавочку.
— Пап, я же ничего не натворила? Что? Или я сама не поняла?
— Нет, Анюта, ничего ты не натворила. Поговорить просто хочу. Я хочу с тобой поговорить о тебе. О твоей жизни. О выборе специальности. Ты уверена, что хочешь в мед? Медицина — сложная штука. И ещё, ты точно хочешь поступать здесь или, может быть, мечтаешь уехать и жить самостоятельно? Дочь, я приму любое твоё решение, и мать примет.